Тереза Медейрос - Ваша до рассвета

– Потом была девчушка из Ланкашира. Она была очень робким существом с самого начала. Говорила голосом чуть погромче шепота. Она даже не потрудилась забрать свое жалование и вещи, когда уезжала. Просто с воплями сбежала в ночи, как будто за ней гнался маньяк.

– Могу себе представить, – пробормотала Саманта.

Он сделал небольшую паузу и затем продолжил свое хождение.

– И вот, на прошлой неделе мы потеряли бедную вдову Хоукинс. Она, казалось, была крепче и быстрее остальных. Прежде чем в ярости нас покинуть, она порекомендовала Беквиту нанять не медсестру, а смотрителя из зоопарка, поскольку его хозяина надо держать в клетке.

Саманта была почти рада, что он не может видеть, как подергиваются ее губы.

– Так что, мисс Викершем, мне не нужна никакая помощь, особенно ваша. И вы можете сбежать обратно в свою классную комнату, или детскую, или где вы там работали. Нет никакой необходимости и дальше тратить впустую ваше драгоценное время. Или мое.

– Но милорд! – запротестовал Беквит. – Едва ли необходимо быть таким грубым к этой молодой особе.

– Молодая особа? Ха! – Граф выбросил вперед руку, едва не обезглавив фикус в горшке, который выглядел так, будто его не поливали по меньшей мере лет десять. – Я по ее голосу могу сказать, что она – резкое и нелюбезное существо без унции женственной мягкости. Если вы хотели нанять для меня кого–то, то вам, вероятно, надо было взять одну с Флит–стрит, она удовлетворила бы меня намного больше. Мне не нужна медсестра! Мне нужна хорошая…

– Милорд! – воскликнула миссис Филпот.

Ее хозяин, может, и был слепым, но он не был глухим. Мольба шокированной женщины подействовала на него сильнее, чем удар, и заставила умолкнуть. С тенью шарма, который, должно быть, когда–то был его второй натурой, он повернулся на каблуках и поклонился креслу с подголовником, которое стояло слева Саманты.

– Прошу простить меня за ребяческую вспышку, мисс. Я уверен, что вас ждет более удачный день. И более удачная жизнь.

Сориентировавшись с направлением входной двери, он двинулся вперед, не желая ни отказываться от широких шагов, ни искать дорогу на ощупь. Он, возможно, и достиг бы своей цели, если бы его колено не врезалось в угол низкого столика из красного дерева с такой силой, что Саманта с сочувствием вздрогнула. Бормоча проклятья, он с такой силой пнул столик, что тот пролетел через всю комнату и ударился об стену. Ему потребовалось три попытки, чтобы найти ручку двери, сделанную из слоновой кости, но в результате все же удалось захлопнуть за собой дверь с выразительным грохотом.

По мере того, как он уходил в глубину дома, звуки ударов и проклятий постепенно стихали.

Миссис Филпот осторожно закрыла французское окно, затем вернулась к столику для чая и налила себя чашечку. Она присела на край дивана, словно сама была в доме гостьей, и со звяканьем поставила чашку на блюдце.

Мистер Беквит тяжело опустился около нее. Вытащив накрахмаленный носовой платок из кармана жилета, он вытер со лба пот и бросил на Саманту извиняющийся взгляд.

– Боюсь, что мы должны извиниться перед вами, мисс Викершем. Мы были с вами недостаточно любезны.

Саманта опустилась в кресло с подголовником и сложила руки на коленях, с удивлением обнаружив, что сама тоже дрожит. Благодарная возможности спрятать лицо в полумраке, она сказала:

– Похоже, что граф – не такой уж доброжелательный инвалид, как вы писали в своем объявлении.

– Он не в себе, с тех пор, как вернулся с того ужасного сражения. Если бы вы только знали его до того, как… – миссис Филпот сглотнула, ее серые глаза заблестели от слез.

Беквит дал ей свой носовой платок.

– Лавиния права. Он был настоящим джентльменом, истинным принцем среди других мужчин. Временами я боюсь, что удар, который ослепил его, возможно, повредил также и его разум.

– Или, по крайней мере, его манеры, – сухо заметила Саманта. – А его остроумие, кажется, почти совсем не пострадало.

Домоправительница высморкалась.

– Он всегда был таким умным мальчиком. Даже слишком, когда дело касалось сарказма или вычислений. Я редко видела его без книги в руке. Когда он был маленьким, мне все время приходилось уносить его свечу на время сна из боязни, что он утащит книгу в постель и случайно подожжет одеяла.

Саманта в шоке осознала, что сейчас он лишен даже этого удовольствия. Трудно было даже представить себе, какой стала его жизнь без утешения, которое могли обеспечить книги.