Патриция Хэган - Вино любви

Клаудия, входя в дом, бросила:

– Я попрошу Мамми и Зебидию помочь закопать серебро. Холли, идем со мной, надо собрать драгоценности.

– Я должна попасть домой. Мои дети… О Боже! – Твайла Каннингхэм разрыдалась. В ее широко раскрытых глазах застыл ужас.

Дедушка взял Твайлу за руку:

– Миссис Каннингхэм, успокойтесь и останьтесь с нами. При первой возможности я отвезу вас домой, обещаю.

Но Твайла, поглощенная мыслями о семье, казалось, не слышала его. Она и Нолайя Поуп бросились к повозкам. Старик Максвелл молча наблюдал за ними, потом, покачав головой, посмотрел на Холли:

– Они поступают так, как им подсказывает сердце. Удержать их не в моей власти. Ну а теперь пора помочь твоей матери.

Они закопали серебряную посуду, подносы и подсвечники возле отхожего места, где, по мнению дедушки, янки не стали бы ничего искать. Затем, собрав драгоценности и велев слугам где–нибудь спрятаться, побежали в лес…

То, что последовало за этим, Холли запомнила на всю жизнь. Ей казалось, будто она очутилась в аду. Почти три недели они скрывались на болоте. Чтобы прокормить их, дедушка охотился на кроликов и белок и, не раз встречая в лесу таких же беженцев, узнавал о последних событиях. Конфедераты перебазировались в Рэймонд, расположенный в двадцати милях к северу от Магнолия–Холл, ибо потерпели поражение от генерала Гранта, армия которого направлялась в Виксбург. Спустя несколько дней до них дошла весть, что Виксбург в огне.

Холли потрясла страшная новость, однако нескрываемые отчаяние и растерянность матери привели ее в раздражение. Почему Клаудия проявляет такую слабость? Вместо того чтобы лежать в постели и оплакивать судьбу мужа, лучше бы занялась чем–нибудь полезным! Неужели у нее не найдется сил выстоять? Холли поклялась себе, что никогда не будет ни от кого зависеть.

Украдкой пробравшись к дому, она с ужасом обнаружила, что в нем побывали янки и разграбили его.

Холли понурившись сидела на земле, когда к ней подошел дед:

– Не мучай себя, родная, – ласково сказал он, видя, что внучка не может оторвать глаз от своей кровати, догорающей в костре. – Пойдем, Холли. Здесь опасно.

– Ты знал об этом, да? – По ее щекам покатились слезы горечи и гнева. – Ты знал, что янки были здесь, но не сказал нам ничего!

Старик печально кивнул:

– Разве от этого стало бы легче? Нам не удалось бы ничего сделать. А теперь пойдем отсюда.

– Почему? – Холли сжала кулаки. – Дедушка, зачем они поступили так с моим домом?

– Это война, дорогая. Она несет с собой гибель и разрушения, и никто не ответит на вопрос: зачем? Но подумай вот о чем. – Старик крепко прижал к себе внучку. – Они могут сжечь мебель, предать огню дом, однако никогда не сломят дух этой земли. Во время столь страшных событий неизменной остается только земля. Война рано или поздно закончится, и твой отец построит на этой земле новый дом. Жизнь возродится. Земля не умрет, Холли. Не покидай ее.

Вслед за тем на них обрушилось новое горе, заставившее забыть обо всех прежних бедах.

Майор Уэсли Максвелл погиб, защищая Виксбург. Его похоронили на фамильном кладбище в ореховой роще. Вид почерневших от огня деревьев над могилой, казалось, обострял боль утраты.

Майора провожали немногие уцелевшие соседи и друзья. Среди них не было ни Твайлы Каннингхэм, ни Нолайи Поуп, погибших под обстрелом в тот ужасный день по дороге домой.

Новые трагедии почти не находили отклика в истерзанной страданиями душе Холли. Ей пришлось перенести слишком тяжкие утраты.

Отец погиб. Их поместье Магнолия–Холл разрушено. Прежняя жизнь уже никогда не вернется.

Никто не посеет хлопок и не соберет урожай орехов. Не будет веселых праздников ни в доме, ни на лужайке перед ним.

После похорон Холли и Клаудия снова отправились в хижину дедушки, ибо от Магнолия–Холл не осталось ничего.

Чтобы не узнавать дурные новости, старик Максвелл стал все реже покидать болото. Убитая горем Клаудия часами молча сидела на своей кровати. Холли еще теснее сблизилась с дедом.

Он убеждал ее в том, что Юг непременно поднимется и прогонит янки. Он без устали внушал внучке, что у человека нет ничего дороже земли. «Земля – это залог нашего бессмертия», – говаривал старик.

Однажды вечером, когда Холли, расположившись у костра, смотрела на плачущую мать, дед нежно коснулся щеки внучки:

– Не осуждай ее, девочка. Тебе не понять ее горя. Она страстно любила твоего отца, и сейчас ей очень больно.