LJ Maas.(Перевод - Яра) - Нет более слепых…

– Да!, – торжествующе улыбнулась Тори. – Ты – первая, – сказала она, протягивая Тэйлор большой металлический поднос с едой.

Обе девушки вошли в столовую и стали разносить первое блюдо сидящим за столами студенткам.

– Так, так, не наш ли это любимый дуэт провинившихся, – начала Джина Рис, как только увидела Тори. – Посмотрим, что на этот раз… порнографичные художества, напечатанные в газете Женского общества.

Тэйлор фыркнула при упоминании ее проделки.

Вообще-то это была первая работа темноволосой художницы, которую позволено было увидеть Тори. Тэйлор училась в Университетской мастерской Прекрасных искусств, пока Тори осваивала Английскую Литературу. Много ночей Тори зубрила в их комнате или в библиотеке, краем глаза наблюдая, как ее соседка заполняет рисунками один альбом за другим. Как только Тори просила показать ей что-нибудь, Тэйлор быстро закрывала свой альбом, что-то бормоча про незаконченную работу.

Однажды, когда Тори вернулась после занятий, она нашла на своем столе папку с рисунками Тэйлор. Рядом лежала записка: «Помни… Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше не говорить ничего». Тори улыбнулась. Это были слови Тумпера из диснеевского мультика про Бэмби. Для того, чтобы увидеть этот мультик, Тори пришлось почти силой тянуть Тэйлор в кинотеатр. В зале она почти сползла под кресло, чтобы никто не смог ее узнать. Тори не удивилась этому, однако, когда она взглянула на Тэйлор во время сцены со смертью матери олененка, то заметила слезы в глазах подруги.

Тори аккуратно рассмотрела каждый эскиз, некоторые были с пометками, как рисовать или лепить некоторые части. Большинство из них изображало женщин, одни были с явными мускулами, линии других были плавными и округлыми. Последний был выполнен черной тушью. На рисунке были две женщины сплетенные в объятии. Это было больше, чем объятие, это была эротическая поза. Их лица были затенены. Волосы одной падали ей на лицо, голова другой отвернута в сторону. Губы женщины, которая была пониже ростом, обхватывали сосок более высокой, а та в свою очередь, казалось, притягивала ее ближе. Картинка пробудила в Тори неопределенные чувства, но одно она знала точно – это самая красивая вещь из всего, что она видела в жизни. Рисунок состоял из линий, они плавно перетекали одна в другую. Было тяжело понять, где начинается одна женщина, а где другая. Когда Тэйлор наконец вернулась домой тем вечером, она была пьяна. Когда Тори помогла ей дойти до кровати, Тэйлор улыбнулась и облегченно вздохнула. Огромная тяжесть упала с плеч художницы, когда она поняла, что Тори одобряет ее творчество

На лице Джины появилось отвращение.

– Ты что-то сказала, Тэйлор?

Тэйлор подошла к президенту общежития и кашлянула.

– Нет, ничего, на что стоило бы обратить ваше внимание, – затем она издали жуткий кашляющий звук и поставила тарелку с салатом перед президентом.

Джина с отвращением посмотрела на салат и заметила улыбку на лице Тори.

– Мисс Грэй, вы становитесь завсегдатаем кухонных работ, я начинаю думать, не сделала ли я ошибку, поселив вас вместе с мисс Кент. – На лице сидящей женщины появилась злобная улыбка. – Я надеюсь, Тэйлор не заразит вас своими дурными привычками.

При этом комментарии девушки, сидящие за столами захихикали. Тори хотела принять это как грязную шутку, но объект шутки ее принимать совсем не собирался. Тори обернулась и увидела взгляд Тэйлор, направленный на Джину. Ее глаза сверкали электрически синим огнем, челюсти были плотно сжаты. Она медленно надвигалась на сидящую женщину.

Тори остановила подругу, в мгновение ока оказавшись между двумя, прожигающими друг друга взглядом женщинами.

– Не думаю, что это случится, сестра, – Тори сказала это в такой раболепной манере, что Тэйлор в очередной раз поразилась, как у нее получается. В ней умирает великая актриса!

– Вы знаете, если бы вы обе вели себя нормально, то сейчас спокойно спали бы в общежитии, – сказала Джина.

– Да, сестра. Я понимаю, и постараюсь исправиться, – Тори улыбнулась самой сладкой улыбкой, которую только смогла изобразить.

– Мисс Грэй, как такое возможно, что вы единственная сестра в Женском общежитии, у которой получается так говорить «да, сестра», что это звучит как «Пошла ты!» – спросила Джина.

– Я не понимаю, о чем вы, сестра, – ответила Тори.

Джина не любила раздражаться, но эта девочка просто выводила ее из себя. По крайней мере, ей так казалось.