Данелла Хармон: Дикарь

— Среди пассажиров были дети, — сказал он и, чуть повернув голову, взглянул на Шарлотту, — в том числе, кажется, и ваш ребенок.

— Да, моя дочь. Ей недавно исполнилось шесть месяцев.

— Поднимите девочку немного, я хочу посмотреть на нее. Я обожаю детишек.

Джульет помедлила, потому что по опыту знала, что спящих малышей лучше не тревожить. Но она не могла отказать человеку, который может в любую минуту умереть. Она осторожно подняла малышку и показала ее Гарету. Шарлотта захныкала и открыла глаза. У Гарета сразу же разгладились страдальческие морщинки вокруг рта, на губах появилась слабая улыбка. Он провел пальцами по крошечным кулачкам, даже не догадываясь, что прикасается к собственной племяннице. У Джульет перехватило горло. Она представила, что это Чарльз прикасается к своей дочери.

— Ты такая же красавица, как твоя мама, — пробормотал Гарет. — Пройдет несколько лет… и все молодые повесы будут бегать за тобой… словно свора гончих за лисицей. Как ее зовут? — обратился он к Джульет.

— Шарлотта.

Малышка окончательно проснулась и заинтересовалась кружевом на его манжете.

— Шарлотта. Какое красивое имя… А где твой папа, малышка Чарли? Разве не следовало бы ему находиться здесь, чтобы защитить тебя и твою маму?

Джульет замерла в напряжении. Он даже не подозревал, что его слова острой болью отозвались в ее сердце.

Высвободив кружева манжеты из кулачка Шарлотты, она посадила девочку на место рядом с собой. Лишившись развлечения, малышка сморщила личико и громко заплакала, а Джульет, стиснув зубы, уставилась в окошко, пытаясь взять себя в руки.

— Извините. Я неумышленно чем-то обидел вас, — сказал он с трудом.

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— Ее папы нет в живых.

— Вот как? Понимаю… — смущенно сказал он. Его глаза, повеселевшие после знакомства с Шарлоттой, снова погасли. — Простите меня, мадам. Я вечно говорю то, чего не следует говорить.

Шарлотта разревелась еще громче, размахивая кулачками и суча ножками. Одеяло сползло с нее на пол. Джульет и сама готова была расплакаться.

— Ну, будет, успокойтесь. Посадите ее на колени рядом с моей головой, — сказал Гарет. — Пусть она поиграет с жабо.

— Нельзя, вы ранены.

Он улыбнулся:

— Ваша дочь плачет. Сделайте, как я говорю, и она перестанет. — Он протянул девочке пальцы, но она оттолкнула их, продолжая кричать. — Мне говорили, что я умею обращаться с детьми.

Джульет, вздохнув, подчинилась. Разумеется, как только ее посадили рядом с Гаретом, Шарлотта успокоилась и принялась играть с его жабо. В дилижансе воцарилась тишина, нарушаемая лишь дребезжанием уцелевших стекол, скрипом пружин, криками Перри, понукающего лошадей, да топотом копыт по темной дороге.

Гарет поддерживал Шарлотту за спинку, чтобы она не упала.

— Вы так много сделали для меня, — сказал он, взглянув на Джульет. — Может, удостоите меня такой чести и назовете свое имя?

— Джульет.

— Как в «Ромео и Джульетте»? — улыбнувшись, сказал он.

— Да, пожалуй. — «Только мой Ромео лежит в могиле, далеко отсюда, за океаном». Она снова стала смотреть в окошко, лишь бы не встречаться взглядом с этими мечтательными глазами, обрамленными длинными ресницами, которые так напоминали ей глаза Чарльза, и не видеть на спинке Шарлотты его сильную, крепкую руку, которая своим изяществом так напоминала руку отца малышки. Теперь она понимала, что, приехав в Англию, совершила ошибку. Как ей справиться с болью, если ей постоянно напоминают о том, что она потеряла?

— У вас акцент, который я не узнаю, — сказал Гарет. — Он явно не местный…

— Ох, лорд Гарет, вам следует помолчать. Берегите силы.

— Дорогой мой ангел милосердия, уверяю вас, что мне гораздо полезнее разговаривать с вами, чем лежать молча и гадать, доживу ли я до рассвета. Я не хочу оставаться наедине со своими мыслями. Прошу вас, отвлеките меня от них.

Она вздохнула:

— Ладно. Уговорили. Я из Бостона.

— Графство Линкольншир?

— Колония Массачусетс.

Улыбка исчезла с его лица.

— Ах да… Бостон, — устало произнес он и закрыл глаза, будто эта фраза лишила его последних сил. — Вы оказались далековато от дома, не так ли?

— Возможно, дальше, чем следовало, — загадочно произнесла она.

Он, кажется, даже не слышал, что она сказала.

— В прошлом году у меня там погиб брат. Он был капитаном Четвертой армии, подавлял мятеж… Мне его страшно не хватает.

Джульет прижалась щекой к спинке сиденья и глубоко вздохнула. Если этот юноша умрет, он так и не узнает, кем ему приходится маленькая девочка, забавляющаяся с его кружевным галстуком. Он никогда не узнает, что незнакомка, ухаживавшая за ним в его последние минуты, — та женщина, которую любил его брат, и не узнает, почему, преодолев расстояние в несколько тысяч миль, она оказалась в Англии.