Мэри Бэлоу - Последний вальс

— До сих пор не могу забыть, — сказал граф, — что пару раз ты закрывала лицо руками, словно ожидая удара. Он тебя бил?

— Да, — призналась Кристина.

— В таком случае ему очень повезло, что он умер, — сказал Джерард. — Будь он все еще жив, эта ночь превратилась бы для него в череду страданий. Он запугал тебя? Нет, не отвечай. Он умер. Его больше нет. Теперь я граф Уонстед. Я являюсь хозяином всего этого, но только не твоим. Ты и твои дети свободны и вольны делать все, что вам захочется. Ты свободна. Посмотри на меня, пожалуйста.

Кристина подняла глаза. Счастья, подаренного золотым мальчиком ее юности в те далекие весенние дни, оказалось слишком мало, чтобы наполнить своим сиянием целых двадцать восемь лет.

— Ты свободна, Кристина, — повторил Джерард. — Да, мне не понравился твой выбор мужа, но ведь ты могла и не знать, к чему приведет твое решение. Я и сам не мог предположить, каким станет Гилберт, хотя вырос рядом с ним. Ты не должна винить себя ни в чем. Ты защищала своих детей, как могла, и могу тебя заверить — твоя любовь для них очевидна. Ты не должна больше нести на своих плечах бремя вины. Гилберт умер более года назад. Его больше нет. Ты скорбела по нему достаточно долго и сполна выплатила долг чести и ему, и обществу. Ты более ничего не должна его памяти.

Кристина продолжала смотреть на Джерарда.

— Я так понимаю, — произнесла она наконец, — ты прощаешь меня?

Джерард смотрел на стоящую перед ним женщину, и в его глазах появился непривычный блеск.

— Да, — вымолвил он. — Я прощаю тебя, Кристина.

До этого самого момента она и не предполагала, насколько сильно желала услышать от него эти слова, заслужить его прощение и понимание. Он до сих пор ничего не понял, но он простил ее. Горечь, отравлявшая их отношения на протяжении целой недели, улетучилась. И это стало для Кристины самым дорогим рождественским подарком.

— Ступай спать, — сказал Джерард. — А я вернусь в гостиную и извинюсь за тебя.

— Спасибо.

— Кристина? — позвал Джерард, когда графиня собралась уже выйти в коридор. — Рейчел — настоящая драгоценность. Ничто не смогло сломить ее дух. Она научилась уходить в себя, чтобы почерпнуть сил, а это неплохой урок. И все же она способна излить красоту своей души на тех, кто ее окружает. Я ни за что не подорву доверия, которое она оказала мне прошлой ночью. Я буду писать ей всю свою жизнь. А ты будешь любить ее всем сердцем, и она излечится, вот увидишь.

— Спасибо, — еще раз повторила Кристина.

Снег начал таять. На лужайках, полях и холмах это было незаметно, а дорожки и тропки, с которых его частично счистили, уже оголились. Некоторые из гостей, спускающихся к позднему завтраку, заметили, что это довольно печально. Их восхитительное белое Рождество почти закончилось.

И все же оно было восхитительным, напоминали они друг другу, а все хорошее рано или поздно заканчивается.

Впрочем, по словам леди Ханны, тающий снег и потепление стали настоящим благословением. Теперь, когда дороги освободились от снега, все приглашенные гости смогут приехать в Торнвуд на бал. Ее слова напомнили о том, что Рождество-то еще не закончилось и впереди гостей ждет его самая заманчивая часть.

Стало ясно, что снег действительно скоро растает. И все же его оставалось достаточно много, чтобы в очередной раз насладиться прогулкой. Вместе с коньками граф купил пару саней. Те двое, что хранились в каретном сарае, были вытащены на улицу и отремонтированы.

Большая часть гостей отправилась после завтрака кататься на некогда запретный холм. Граф отправился с ними, хотя и понимал, что перед балом у него еще много дел дома. Приготовлениями к этому грандиозному событию занималась графиня. Джерард убеждал себя, что только будет мешаться у нее под ногами, если останется и попытается помочь. Ведь недаром старая поговорка гласит: «У семи нянек дитя без глазу». Кроме того, было бы негоже оставлять без внимания гостей.

На самом же деле Джерард просто хотел избежать сразу двух проблем, связанных с двумя женщинами.

Он снес Лиззи Гейнор к завтраку, хотя та бурно протестовала. Мисс Гейнор повторяла, что не хочет быть обузой и с радостью позавтракает у себя в комнате. После этого граф перенес ее в другую комнату, где оставил в компании других леди. Лиззи настаивала на том, что совершенно не хочет отвлекать его от обязанностей, и граф не стал спорить. Однако он чувствовал, как петля с каждым часом все туже затягивается у него на шее. Друзья даже подтрунивали над ним.