Барбара Картленд: Свет луны

Мне так хотелось разозлиться на него, — продолжал Перегрин, — но я как-то не смог. Ты же знаешь, какой Чарльз. Он закрыл лицо ладонями и застонал. Я понимал, что он переживает из-за того, что вовремя не закончил играть и не ушел с восемью тысячами фунтов.

— В конце концов, что же поделаешь, раз все так вышло, — сказала Неома.

Оказывается, все, что рассказал Перегрин, не так уже страшно. Она вспомнила чувство беспокойства, которое она испытала, когда Перегрин только начинал свое повествование.

— .. Но это еще не все, — вдруг сказал он.

— Извини, дорогой, продолжай, пожалуйста.

— «Единственное благо во всем, что случилось, — сказал я Чарльзу, — это то, что у тебя оказалось достаточно денег, чтобы расплатиться с маркизом Роузитом. Правда, сначала я думал, что у тебя их не хватит, покаты не стал доставать из кармана банкноты».

«Но у меня не было в кармане такой суммы денег, — пробормотал Чарльз. — Там были кое-какие прожиточные деньги». Чарльз замолчал, а затем вдруг произнес:

«Перегрин! Страшная мысль осенила меня!»

«Что такое?»— спросил я и увидел, как Чарльз вынул из кармана своего фрака сначала носовой платок, затем несколько визитных карточек, табакерку, которую он всегда носил с собой, но никогда не пользовался. Ты же знаешь, мы с Чарльзом — не любители табака.

— Но что же искал Чарльз? — нетерпеливо спросила Неома.

— Сначала я не понимал, что он ищет, — говорил Перегрин, — но, когда Чарльз посмотрел на меня, слова уже были не нужны.

— Почему же? — озадаченно спросила Неома.

— Он медленно вытащил из кармана жилета те самые долговые расписки I.O.Y., которые дал ему я во время игры в пикет, — с трагическим видом произнес Перегрин. — Но у него оказались в наличии лишь две из них, хотя я прекрасно помнил, что написал ему третью расписку, как раз перед тем как клубный служащий вмешался в нашу игру.

Затаив дыхание, Неома ожидала, что Перегрин скажет дальше.

— Расписка, которой недоставало, как раз и была на сумму две тысячи фунтов, — наконец произнес Перегрин.

— Стало быть…Чарльз… отдал ее маркизу?

— Вот именно! Он положил ее не в карман жилета, где лежали остальные расписки, а в карман, где находились деньги. Вот почему маркиз сказал, что Чарльз полностью расплатился с ним.

— О боже, Перегрин! — воскликнула в ужасе Неома. И прежде чем Перегрин смог что-то сказать, она добавила:

— Но разве нельзя все исправить? Тебе лишь следует пойти к маркизу и объяснить, что произошла досадная ошибка.

— Тогда он потребует деньги у Чарльза. Неома хотела возразить, что пусть об этом подумает Чарльз, но не смогла сделать этого. Как и у них, у Чарльза не было денег. Кроме того, возвращение карточных долгов всегда считалось делом чести.

Их отец неоднократно приводил примеры того, как люди проигрывали огромные суммы денег за карточными столами, заставляя впоследствии страдать своих жен и детей. Неома понимала, что за невыплату проигранных денег Чарльза могли лишить членства в клубе.

Потрясенная рассказом Перегрина, она тем не менее сказала:

— Думаю, Чарльз… понимает, что он несет ответственность… зато, что произошло?

— Безусловно, он все прекрасно понимает! — ответил Перегрин. — Но ты же знаешь, что ему, как и мне, негде взять две тысячи фунтов.

— Может быть, он все-таки что-то предпримет?

— У меня есть идея получше.

— Что еще за идея?

— Мы всю ночь напролет говорили с Чарльзом, и я могу заверить тебя, что Чарльз совершенно протрезвел, поняв, что случилось.

— Меня волнует лишь то, что произошло с тобой, — тихо сказала Неома.

— Я тоже беспокоюсь о себе. Надо надеяться лишь на одно.

— На что же?

— Маркиз не станет с меня требовать долг раньше чем через неделю.

— Неделю!

— А еще лучше через две.

— Какая разница, неделя или две, пускай даже девятьсот две недели пройдет, — воскликнула Неома, — ты прекрасно знаешь, что не сможешь найти две тысячи фунтов!

— Я знаю это, — ответил брат, — поэтому слушай, что я скажу тебе, Неома.

— Извини, дорогой, но я очень расстроилась.

— И я, как видишь, не пляшу от радости! Чарльз тоже в отчаянии. Он и так в долгах и уже продал все, что можно было продать.

Неома знала, что это было чистой правдой, но от этого ничего не менялось. Сделав над собой усилие, она тихо спросила:

— Так что же ты надумал, дорогой, о каком плане ты говоришь?

— Мы с Чарльзом решили, — произнес Перегрин, — что должны каким-то образом украсть эту долговую расписку.