Барбара Картленд - Свет любви

— Тэрина! — раздался звонкий голос, дверь распахнулась, и в комнату вбежала молоденькая девушка. — Думала, что никогда не доберусь сюда! — воскликнула она. — Я попала в аварию, и полицейский целую вечность заполнял протокол, видите ли, записывал детали.

Тэрина, продолжая упаковывать вещи в чемодан, взглянула на нее:

— О, Кит, опять!

В ответ Кит кивнула белокурой головкой:

— Да. Третий велосипед за этот семестр.

Тэрина улыбнулась:

— Ты в самом деле неисправима. Полагаю, что в будущем ни одна страховая компания не решится заключить с тобой договор!

— Что еще они могут ожидать от семи тысяч студентов, снующих туда и сюда по Кембриджу? На самом деле во всем виноват водитель грузовика.

— Конечно же ты! — сказала Тэрина, едва сдерживая улыбку.

— Конечно не я, — беспечно ответила Кит, бросая мантию на пол и поудобнее устраиваясь в кресле. — Знаешь, давай не будем. Мне это надоело. На следующий год я смогу уже ездить на машине!

— Боже сохрани!

— Когда полицейский слюнявил свой карандаш, пытаясь что-нибудь написать, меня больше всего беспокоило, что я не попрощаюсь с тобой, — продолжала Кит, не обращая внимания на слова подруги. — Ты ведь собиралась уехать дневным поездом?

— Да, но я подумала и решила, что вечерним будет лучше. Ведь вчера я не успела упаковать вещи.

— Ты была на вечеринке? — продолжала допрашивать Кит.

Тэрина отрицательно покачала головой:

— Нет, я занималась.

— В последний вечер перед каникулами! Ты никогда ни о чем не думаешь, кроме учебы!

— Наверное, это ужасно. Но, понимаешь ли, скорее всего, у меня не будет возможности много заниматься на каникулах.

— Уже интересней! А что ты собираешься делать?

— Что делать? — переспросила Тэрина. — Конечно, работать, если удастся найти место.

— Работать? А где? — Кит выпрямилась в кресле, уставившись на подругу.

Тэрина задумалась:

— Не знаю еще. На прошлых каникулах я работала в магазине, получала пять фунтов в неделю, но было ужасно тяжело. Одна девчонка сказала мне, что официанткой можно заработать намного больше, из-за чаевых.

— Представь, Тэрина, что ты подаешь мясо с двумя видами овощей каким-нибудь заезжим торговцам, которые кричат: «Привет, красотка!» Тебе это понравится?

— Зарабатывай я хорошие деньги, ничего не имела бы против.

— Неужели тебе так важны деньги?

Тэрина повернулась, чтобы посмотреть в окно на тихий дворик. «У нее красивое, милое лицо, — подумала Кит. — Такой чудесный профиль. А темные волнистые волосы, зачесанные назад, придают ей еще больше очарования».

— Да, деньги очень важны, — спустя некоторое время промолвила Тэрина так медленно, словно кто-то тянул из нее эти слова. — Мама и папа многим пожертвовали, чтобы отправить меня сюда учиться. Да, я выиграла стипендию. Но она не покрывает всех расходов. И естественно, если бы я не поехала в Кембридж, то работала бы и давала родителям хоть немного денег каждую неделю.

— Но, Тэрина, твой отец ведь получает жалованье?

— Конечно, получает. Он служит викарием в Ист-Энде в бедном приходе, который существует на скудные пожертвования. После того как отец заплатит налоги на приход и сделает ряд других выплат, у него остается кругленькая сумма в четыреста фунтов в год. И конечно, мы должны помнить о подоходном налоге, который взимается не только с его жалованья, но и с пасхальных пожертвований. — В голосе Тэрины слышались нотки горечи.

Кит подбежала к ней:

— О, Тэрина, извини меня. — Она нежно положила руку на плечо подруги. — Мне не следовало задавать подобных вопросов. Я беспечная и испорченная, да, испорченная изобилием денег. Если бы ты разрешила помочь тебе!

— Нет, Кит, мы уже это обсуждали. Ведь ты сама всегда говоришь, что у меня есть гордость. — Тэрина засмеялась.

— Знаю, — проговорила Кит задумчиво. — Ты — самая большая зануда из всех, кого я встречала, это что касается чувства собственного достоинства. Никогда не принимаешь помощь от того, кто действительно хочет тебе помочь. Ты невыносима: всегда платишь за себя и забиваешь голову вещами, которые мало кого волнуют в наше время.

— За исключением Грейзбруков, — добавила Тэрина. — Они все очень щепетильны — и отец, и мать, и Дональд, и мы с Эдвиной. Как ты правильно заметила, у нас есть гордость.

Она приняла театральную позу, достала из ящика комода белый батистовый воротник и прикрепила его.