Ханна Хауэлл - Если он грешен

— А разве тот, другой, не хочет взять ее нетронутой?

— Он будет уверен, что взял ее девственницей. А теперь — убирайтесь. Нам с девочками надо… упаковать этот подарок.

Как только похитители вышли за дверь, Пенелопа спросила:

— Миссис Крэтчитт, вы хотя бы представляете, кто я такая? — Она очень гордилась тем, что сумела придать своему голосу должное высокомерие.

Однако на миссис Крэтчитт ее тон не произвел ни малейшего впечатления. Она с усмешкой ответила:

— Я прекрасно знаю, что ты та самая дуреха, которая ужасно разозлила богатую леди.

— Имейте в виду, я леди Пенелопа…

Пенелопе так и не удалось представиться, поскольку миссис Крэтчитт крепко ухватила ее за подбородок, заставив открыть рот, и тут же начала вливать ей в горло какую-то жидкость из изящной серебряной фляжки. А две женщины помоложе тем временем держали девушку за плечи, чтобы она не могла ни вывернуться, ни отстраниться. Пенелопу охватила паника — она не хотела глотать это зелье, но ничего, абсолютно ничего не могла поделать. И ее полная беспомощность в этой ситуации еще более усугубляла страх и отчаяние.

А потом она вдруг начала понемногу успокаиваться, хотя женщины продолжали делать свое дело — раздели ее догола, наскоро протерли губкой, смоченной в ароматной воде, и одели в кружевной просвечивающий наряд, который вызвал бы у Пенелопы отвращение, если бы не зелье, которым ее опоили. Скорее всего в нем содержалось какое-то наркотическое вещество — только так можно было объяснить тот факт, что сейчас она лежала, улыбаясь трем гарпиям, готовившим ее к жертвоприношению.

— Ну вот, теперь ты сладенькая и чистенькая, не так ли, милая? — приговаривала Крэтчитт, распуская пленнице волосы.

— Какая же ты… злобная сука… — пробормотала Пенелопа с блаженной улыбкой.

Одна из женщин захихикала, и Крэтчитт больно ударила Пенелопу по щеке. Та снова улыбнулась и добавила:

— Когда мои родные узнают о том, что ты со мной сделала, ты поплатишься за это так, что даже твои мерзкие мозги измыслить не смогут.

— Ха! Ведь твои родственнички тебя мне и продали, глупая девчонка!

— Я говорю не об этих родственниках, а о моих настоящих… О кровных. На самом деле я не удивлюсь, если они уже сейчас что-то заподозрили. Возможно, они уже почувствовали, что со мной случилась беда.

— Не болтай глупости!

«А может, действительно лучше помолчать?» — спрашивала себя Пенелопа. В ее затуманенном сознании еще оставалось достаточно здравого смысла, чтобы не заговорить о том, что руки у Крэтчитт по локоть в крови. Скорее всего хозяйка борделя решила заставить болтливую пленницу замолчать навечно лишь для того, чтобы на всякий случай обезопасить себя. Наркотический дурман связывал Пенелопу по рукам и ногам не хуже любых цепей, но даже в этом состоянии Пенелопа понимала, что сейчас спастись ей не удастся.

Когда Крэтчитт и ее помощницы закончили свое дело, сводня выпрямилась и, окинув Пенелопу придирчивым взглядом, заявила:

— Что ж, теперь я начинаю кое-что понимать.

— Что ты можешь понимать, невеста Вельзевула? — пробурчала Пенелопа.

Крэтчитт нахмурилась и, сжимая кулаки, тихо сказала:

— Понимаю, почему та красивая леди хочет от тебя избавиться. Поверь, ты дорого заплатишь за свои оскорбления, моя девочка. И очень скоро. — Миссис Крэтчитт достала из большого саквояжа, что принесла с собой, четыре шелковые ленты и передала их своим помощницам. — Привяжите ее к кровати, — приказала она.

— Вашему клиенту это покажется немного подозрительным, — заметила Пенелопа, хотя и понимала, что едва ли может что-либо изменить.

В следующую минуту помощницы миссис Крэтчитт привязали ее за руки и за ноги к четырем столбцам кровати.

— Ты ведь невинна, не так ли? — Миссис Крэтчитт покачала головой и засмеялась. — И мой клиент сочтет это по-настоящему изысканным угощением. Поторапливайтесь, девочки! Вас ждет работа, и лучше нам поскорее доставить сюда этого джентльмена. Надо успеть до того, как действие зелья закончится.

После того как все ушли, Пенелопа несколько долгих минут смотрела на дверь. Ушли все, кроме привидения: тускло светясь, оно зависло у кровати. Женщина была так печальна, так подавлена, что Пенелопа невольно подумала: «Наверное, бедняжка только сейчас осознала, как несладко быть призраком». Хотя воспоминания, заключенные в этой кровати, сообщили Пенелопе, каким образом рассталась с жизнью эта женщина, ей не было известно, когда это случилось. Однако Пенелопа начала подозревать, что случилось это не так уж давно.