Мэри Блейни - Нежданный поцелуй

Дома, в своем кабинете, герцог налил в бокал бренди, но не сделал ни глотка. Взяв перо, он уставился на лежавший перед ним белый лист бумаги. И казалось, что лист отвечал ему таким же пристальным взглядом — словно бросал вызов и призывал быть таким же честным, как Елена Верано. Возможно, у него, у Мериона, и не было надежды на общее будущее с ней, но он должен был доказать, что не нуждается в затемненной комнате и в анонимности, чтобы говорить искренне и от всего сердца.

Мерион вызвал в воображении образ Елены — ему вспомнились те минуты, когда она поцеловала его в карете… Тогда глаза ее лучились, на губах играла чудесная улыбка. В ту же минуту, заглянув ей в глаза, он понял, что их поцелуй — это только начало.

Теперь же он мог дописать конец и вложить в это письмо все свои чувства и страдания истерзанного сердца.

Елена проснулась довольно рано, хотя спать легла накануне в два часа ночи. И у нее было такое ощущение, будто она вовсе не спала. Впрочем, ей что-то снилось, и она даже понимала, что это были очень странные и беспокойные сны, — но вот что именно ей снилось, она никак не могла вспомнить.

Зато она почти сразу же вспомнила о скрипке… Но почему же, почему герцог Бендас пожелал завладеть скрипкой Эдварда? Вероятно, потому, что он знал: только эта скрипка очень многое для нее значила. Но если так, то, выходит, он желал примирения. Потому что скрипка могла вынудить ее встретиться с ним. Хотя, конечно, могла быть и какая-то другая причина… Но что же это за причина? Ответ на этот вопрос она могла получить только от самого Бендаса.

Но если даже примирение, то хотела ли она его? И смогла бы она обратиться к Бендасу с просьбой продать скрипку?

Ох, как же она устала… Устала от попыток понять этого человека… — Возможно, она могла бы помириться с отцом, если бы его желание мириться шло от сердца. Но ей казалось, что у него какие-то другие цели, и это удерживало ее от решительного шага к сближению.

И еще — Мерион… На глаза Елены навернулись слезы. Она так ошиблась в нем, что теперь, наверное, не сможет доверять никакому мужчине. В какой-то момент ей казалось, что с Мерионом она подошла очень близко к любви, но это оказалось ошибкой. Герцог Мерион просто не понимал, что такое любовь.

И он никогда не говорил своей жене, что любит ее. Наверное, такой же и герцог Бендас. Едва ли он был способен кого-нибудь любить.

И следовательно, она не должна рисковать. Она сумеет прожить и без них обоих. С этой мыслью Елена снова заснула. Заснула, испытывая жалость к ним обоим и к самой себе.

На этот раз Мерион не ждал ответа синьоры Верано, поэтому принялся читать письма брата Дэвида — их скопилось уже довольно много.

Покончив с письмами брата, он написал Уильяму Уилберфорсу и стал перечитывать написанное, когда вдруг услышал, что в дверь кто-то нерешительно постучал.

— Войдите! — крикнул герцог.

Дверь отворилась, и вошел кучер Джон Коучмен со шляпой в руке. У него был смущенный и в то же время решительный вид. Герцог с улыбкой кивнул ему.

— Ты что-то хотел мне сказать, Джон?

— Да, ваша светлость. Сожалею, ваша светлость…

— Да говори же, в чем дело.

— Я беспокоюсь за мальчика, за Уилсона, ваша светлость. Вчера я видел, как он разговаривал с человеком на площади, пока гулял с собакой. Они о чем-то спорили, и этот человек сделал попытку забрать Магду, но мальчик схватил собаку и убежал. На этом, ваша светлость, можно было бы считать дело законченным, но сегодня утром он не вывел собаку на площадь, а гулял с ней вдоль конюшен и огрызался на каждого, кто пытался с ним заговорить или задать ему вопрос.

— Да, понимаю, — кивнул герцог. — Он, насколько я могу судить, толковый слуга. И честный. Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Да, ваша светлость, очень честный. И он всегда весел, как жаворонок, кроме дней, когда получает жалованье. Ведь он должен относить деньги матери. Я думаю, ваша светлость, что теперь его дом здесь. Но вчера было иначе. Язаметил, что он разгневан или чем-то напуган. Так мне, во всяком случае, показалось.

— Да-да, понимаю, Джон. Благодарю тебя. — Мерион встал и кивком отпустил слугу.

— Готов вам служить, ваша светлость. — С этими словами кучер покинул комнату.

Не теряя времени, Мерион послал за Уилсоном. Мальчик тут же явился, улыбающийся и гордый. Герцог внимательно посмотрел на него и с улыбкой сказал:

— Уилсон, вижу, тебе здесь нравится. Я прав?

Мальчик хотел ответить, но герцог продолжил: