Элизабет Стюарт: Великодушные враги (Право на измену)

— Да Бог с ними, с моими удобствами, Дункан! — перебила его Джонет. — Я прекрасно понимаю, что будет трудно. Знаю, что придется терпеть дождь, и холод, и усталость. Но дело того стоит, если мне удастся сбежать от Мэрдока Дугласа!

— Да нет же, девочка, — повторил Дункан. — За стенами замка я не смогу отвечать за твою безопасность. Лучше тебе остаться здесь — пусть даже с Дугласами. Они не посмеют обидеть женщину.

— Здесь она тоже не будет в безопасности, — угрюмо вставила Гвен. — Дуглас уже поднял на нее руку. Расскажи это лорду Мьюру и послушай, что он ответит.

Дункан вздрогнул.

— Он тебя ударил?

Встревоженная прозвучавшей в его голосе яростью, Джонет торопливо ответила:

— Я… ничего страшного не случилось, Дункан. Он просто шлепнул меня по щеке. Всего один раз. Честно говоря, я сама его вынудила.

— Что раз проделано, легко и повторить, — зловеще буркнула Гвен. — Прислушайся к моим словам, Дункан Максвелл: леди Джонет должна покинуть Берил. Уж если не во Францию с лордом Мьюром, так хоть отошли ее на север к МакДональдам, родственникам матери. Горные кланы никогда не трепетали от страха перед Дугласами. И не станут, пока стоит Шотландское нагорье!

Дункан поднял руку:

— Погоди! Дай мне подумать.

Затем он повернулся к Джонет:

— Будешь готова к отъезду на рассвете? Да надень платье попроще, чтоб никто не заподозрил, что ты знатная леди.

Сердце Джонет учащенно билось.

— Конечно.

— Мы с моим человеком, Гордоном Максвеллом, попали в замок на телеге, груженной бочками с элем. Привезли дюжину полных бочек для Дугласов, а завтра повезем пустые обратно на пивоварню Кива. Если не побоишься, мы одну из них наполним прямо здесь.

Джонет задрожала, предвкушая приключение.

— Я не струшу, Дункан. И ты не пожалеешь, что взял меня с собой, обещаю!

Весь остаток ночи Джонет даже не пыталась уснуть. Она провела полчаса на коленях в молитве и еще час за разбором гардероба Сайбл в поисках платья, которое пришлось бы ей впору без особой подгонки.

Наконец появилась Гвен с известием о том, что внизу все готово. Наскоро простившись с плачущей Сайбл, Джонет отправилась по темным коридорам вслед за верной и неустрашимой Гвен.

Они добрались до конюшен без приключений. Джонет увидела Дункана, поджидавшего ее в полутьме у самого дальнего стойла.

— Быстро, — прошептал он, — времени у нас в обрез. Гордон нагружает телегу, ему помогает один из конюхов, а на часах у ворот стоит всего один полусонный Дуглас.

Он взял плащ Джонет и, сложив его, сунул на дно дубовой бочки, чтобы хоть немного смягчить ее ложе.

— Боюсь, ехать тебе будет не слишком удобно, милая, но зато мы вырвем тебя из лап Дугласов. Я пробил сбоку маленькую дырочку для воздуха, но все равно элем так и разит. Платок не забыла?

Джонет кивнула, протягивая ему сильно надушенный квадратик льняной ткани. Он предупреждал ее, что платок необходим.

— Ну, тогда прощайся. Когда замок проснется, нам бы лучше оказаться отсюда подальше. В горах у нас припрятаны лошади. Если поваренок, которого я послал, успел предупредить, будет лошадка и для тебя.

Джонет обернулась к молчаливой Гвен, впервые в жизни не находя слов. Она вдруг осознала, что именно эта простая и суровая старая горянка даже в большей степени, чем благородная леди Анна, по-матерински пригрела маленькую потерянную сиротку, когда ее привезли в замок Берил.

Слезы навернулись ей на глаза. Гвен и все остальные слуги буквально головой рисковали ради нее.

— Храни тебя Господь, мама Гвен, — прошептала Джонет, наклоняясь вперед и целуя сморщенную пергаментную щеку. — Пусть Пресвятая Дева пошлет тебе силы и утешение, пока мы не встретимся вновь.

— Ступай, ступай, дочка, да поскорее, а не то я разревусь, как сопливый младенец, — сердито пробормотала старуха.

Ее грубоватый шотландский диалект становился заметнее в минуты сильного волнения. Она глубоко вздохнула. Девушка была растрогана, услышав, сколько чувства вложила Гвен в свои последние слова: «Бог в помощь».

Джонет повернулась к Дункану, он поднял ее и усадил в тесный пивной бочонок. Крышку забили, и девушка оказалась в удушающей беспросветной тьме, словно в склепе. Такое положение ей предстояло терпеть ближайшие несколько часов.

— Горе тебе, Дункан Максвелл, если с девочкой какая беда приключится, — раздался снаружи голос угрюмой Гвен.

— Помолись за нас, женщина, — сурово ответил Дункан. — Надеюсь, я не свалял дурака, послушавшись тебя.