Аманда Маккейб - Губитель женщин

Но его там не оказалось! Ниша в стене пустовала, как и все другие ниши, некогда вмещавшие изысканные вазы и кубки. Отец и сестры уже присоединились к гостям в зале, а пораженная Каллиопа замешкалась в вестибюле. Она стояла у опустевшей ниши, не отрывая от нее взгляда, словно надеялась заставить Гермеса возникнуть из пустоты. Похоже, что ее надежда - снова увидеть прекрасные памятники античности, встретив, нового графа, поговорить с ним об этих бесценных сокровищах и, возможно, завязать дружбу - потерпела крушение. А Каллиопа не любила, когда рушились ее надежды.

- Так-так, - услышала она низкий бархатистый голос, неуловимо насмешливый, - видимо, вы и есть пропавшая мисс Чейз.

Каллиопа оглянулась через плечо и увидела в нескольких шагах от себя молодого мужчину. Он улыбался ей, и эта улыбка усиливала его сходство с ее дорогим Гермесом. Он был одет в модные светло-коричневые бриджи, темно-синий сюртук и светло-серый парчовый жилет, просто завязанный галстук украшала камея. Но в этом английском вестибюле он выглядел чужестранцем, с его бронзовым загаром и слишком длинными вьющимися черными волосами. Только карие глаза показались ей знакомыми. «Греческий бог, - вспомнила она слова Лотти, - ох, Кэл, он настоящий греческий бог».

- А вы, значит, лорд Уэствуд, - сдержанно ответила она, смущенная своей реакцией на него, особенно на его улыбку. Не так она представляла себе эту встречу.

- Да, это я и есть, - ответил он, приближаясь, грациозный, как леопард. Он подошел так близко, что она почувствовала лимонный запах его одеколона, ощутила тепло тела. И невольно попятилась к успокоительной прохладе мраморной ниши.

- Здесь когда-то стоял бюст Гермеса, - сказала она, с трудом сглатывая слюну, чтобы унять внезапную дрожь в голосе. - Он был очень красивый.

- Да, очень красивый, - ответил он, не отводя от нее взгляда. - Но я вернул его в Грецию. На его родину.

И тогда она поняла, что им никогда не стать друзьями…

- Что скажете, мисс Чейз?

Каллиопа подскочила на стуле, выведенная из задумчивости вопросом Мэри. Она посмотрела в зеркало и увидела, что у нее пылают щеки и неестественно блестят глаза. Словно эта сцена в вестибюле особняка де Веров произошла не несколько недель назад, а только что. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение, внимательно посмотрела в зеркало, ее необузданные кудри были приглажены, волосы гладко зачесаны назад в привычный тугой узел и украшены оставшимися белыми розами.

- Прекрасно, как всегда, Мэри, - пробормотала Каллиопа, переведя дыхание.

Довольная Мэри кивнула и направилась за шалью и туфлями. Каллиопа взяла жемчужные сережки, пытаясь выкинуть из головы тот эпизод и сосредоточиться на предстоящем вечере. Камерон де Вер не имеет никакого значения! Обычный заблуждающийся человек. Ну, немного красивее других.

Едва она вдела серьги, как в дверь постучали.

- Карета ждет, мисс Чейз, - объявил дворецкий.

- Спасибо, - ответила Каллиопа, глубоко вздохнула и медленно поднялась.

- Если бы у леди Рассел перья были еще чуточку выше, она улетела бы в небо, как обезумевший попугай, и гости остались бы без хозяйки, - прошептала Клио, склоняясь к уху Каллиопы.

Каллиопа прижала руку в перчатке к губам, чтобы не рассмеяться. Вид у устроительницы музыкального вечера и в самом деле был довольно причудливый - из пурпурно-зеленого атласного тюрбана вверх устремлялись фонтаном разноцветные перья. Клио всегда вела себя сдержанно и скромно, заставляя окружающих считать, что она не имеет своего мнения и не заслуживает их внимания. Но они ошибались. Проницательные зеленые глаза все подмечали, и время от времени Клио роняла неожиданно едкое и точное замечание. Сравнение с попугаем было еще вполне невинным.

- А мисс Прэт-Бекворт? - прошептала в ответ Каллиопа. - Видимо, бедняжке кто-то сказал, что оранжевые ленты - гвоздь сезона, и она поверила!

- Но они все-таки лучше, чем тот ядовито-зеленый кошмар, который был на ней в опере. Может быть, нашему обществу стоит взять над ней шефство? - озабоченно покачала головой Клио.

Они с Каллиопой прохаживались по залу, стараясь не смотреть на весьма посредственную картину с бушующим морем, которой вслух притворно восхитились. Вечер греческой музыки не был особенно привлекателен для лондонского света, но леди Рассел была фигурой популярной, в тюрбане и без него, и ей удавалось собирать вокруг себя людей философского склада. Зал быстро заполнялся, гости в ожидании музыки кружили у поставленных рядами позолоченных стульев, болтали, потягивали лимонад, а кто-то более крепкие напитки. Здесь не было жуткой толчеи, можно было не бояться, что вспотеешь, упадешь в обморок или тебе наступят на шлейф. Сегодня предполагалось говорить о музыке и истории, что было так по душе Каллиопе. Но она все никак не могла сосредоточиться на теме сегодняшнего вечера. Она была слишком взволнована.