Джоанна Линдсей - Люби меня вечно

Путешествие в поместье оказалось не слишком приятным. Мало того что она смертельно устала от трехдневной беспрерывной езды — в пути у кареты отвалилось колесо, и пришлось несколько часов ждать, пока его починят. Сильно похолодало, и небольшая печка, установленная в карете, не могла ее согреть.

Потом в одной из гостиниц, где она остановилась на ночь, компания шумных шотландцев, расположившихся в соседней комнате, полночи не давала ей уснуть. Сама она ничего против шотландцев не имела — это отец терпеть их не мог, обвиняя в гибели женщины, которую когда-то любил. В гибели, которая, как решила Кимберли — ив свое время суд, — была случайной.

Отец никогда не скрывал от жены своей неумирающей любви к другой женщине — наоборот, очень часто о ней вспоминал, — но его чувства не оказали на Кимберли никакого влияния. Может быть, потому, что отец никогда не был ей близким человеком. Больше того, временами она даже думала, что той, другой женщине еще повезло, что ей не пришлось прожить всю жизнь с графом. Но такие мысли приходили ей в голову не часто: обычно тогда, когда поведение отца вызывало у нее особенно сильное отвращение.

Тем не менее ей решительно не понравилось поведение шотландцев. Она три раза жаловалась управляющему, но они так и не утихли. Хорошо еще, что с ней не было отца: он бы закатил жуткий скандал.

Неприятно, что она наговорила грубостей одному из шотландцев, когда утром столкнулась с ним в коридоре. Бедняга еле продрал глаза, но к тому времени, когда она гордо удалилась, излив на него все свое раздражение, они у него чуть ли не на лоб полезли. Несколько часов спустя, в дороге, она раскаялась в своем раздражении. Она редко выходила из себя и не могла оправдать свой гнев даже усталостью.

Новая камеристка Мэри ничем ей не помогала. Она оказалась еще более неподготовленной путешественницей, чем Кимберли. Ее постоянные жалобы при каждом толчке кареты, задержке в пути или ухудшении погоды вывели бы из себя даже святого. Но по крайней мере она хотя бы отдыхала ночью — спала как убитая.

В довершение всех неприятностей Кимберли простудилась. От бесконечного чихания нос покраснел, как вишня; тело ломило от тряской дороги; голова, казалось, вот-вот расколется от боли. Но нужно было держаться прилично и произвести на их светлостей благоприятное впечатление. Просто смешно! Да они только взглянут на нее — и придут в ужас от того, во что ввязались.

Тем не менее делать было нечего. Она приехала в Шерринг-Кросс. Лакеи в пышных ливреях уже подходили к карете, чтобы помочь ей выйти. Огромные парадные двери были распахнуты. Ей ничего не оставалось, как только войти.

При столь неблагоприятных обстоятельствах она надеялась — нет, молилась, — чтобы сначала ее провели в отведенную ей комнату и чтобы она встретилась с их светлостями после того, как немного придет в себя. Но ей не повезло. Сама герцогиня Ротстон встречала ее в огромном холле.

Увидев друг друга впервые, обе были в некоторой степени поражены. Кимберли не ожидала, что молодая супруга Сент-Джеймса окажется такой миниатюрной и такой немыслимо прекрасной. Конечно, можно было и догадаться. Она встречалась с герцогом лет десять назад, когда ему было всего двадцать, и даже тогда, хотя маленькие девочки на такие вещи особого внимания не обращают, он запомнился ей как необыкновенно красивый мужчина. Так что вполне естественно, что жена у него хороша собой. Но чтобы настолько!

Меган Сент-Джеймс была воплощением яркой красоты. Ее огненно-медные волосы совершенно не соответствовали идеалу моды, но необыкновенно ей шли. Темно-синие глаза излучали тепло и дружелюбие; фигура, не испорченная первыми родами, была стройна и женственна.

Рядом с ней Кимберли почувствовала себя неуклюжей замарашкой. В их маленьком городке в Нортумберленде не могли угнаться за модой. "К тому же она только-только сняла траур, и одежда мешковато сидела на похудевших плечах. Это, правда, было не очень заметно под огромным зимним пальто, в котором она путешествовала, — по крайней мере до тех пор, пока один из лакеев не помог снять его.

Меган, когда первое удивление прошло, решила, что новое платье, подогнанное по фигуре, более мягкая линия прически и припудренный нос сотворят с леди Кимберли чудеса. Конечно, она не будет первой красавицей сезона (что очень обидно), но тут уж ничего не поделаешь. Не может же каждая юная мисс, попадающая на ярмарку невест, быть писаной красавицей.

Меган решила, что все могло быть гораздо хуже. По крайней мере эта леди не уродлива. Кимберли Ричарде оказалась просто… ну… В голову пришло только одно: неприметной. А глаза у нее красивые: чистого темно-зеленого цвета. Просто на то, чтобы выдать ее замуж, может понадобиться немного больше времени, чем они рассчитывали.