Джоанна Линдсей: Люби меня вечно

Кимберли никогда не была в восторге от мысли, что ее мужем будет Морис, — она принимала его как нечто неизбежное, но, по крайней мере прежде, была совершенно уверена, что он женится на ней не ради приданого. Шесть месяцев назад все изменилось. О его финансовых затруднениях стало известно всем, и он поспешно положил конец их долгой помолвке, стоило ей только отказаться немедленно выйти за него замуж. Это оказалось для Кимберли полной неожиданностью и потрясло ее.

Отец был в ярости — на нее, а не на Мориса! При разговоре с Морисом он только ворчал да огрызался, но что он мог ему сказать? Морис ни перед кем теперь не должен был отчитываться, поскольку его отец, Томас, умер. Он не был обязан придерживаться помолвки, которую заключили родители без его согласия — время теперь было не то. Надо отдать ему должное: он все равно был готов жениться на Кимберли, только не хотел дожидаться еще полгода, пока закончится траур.

Когда Кимберли имела глупость сказать, что Мориса явно интересует только ее приданое, Сесил нисколько ей не посочувствовал и только спросил:

— Ну и что? Так всегда бывает. Ты что, думала, я любил твою мать? Единственная женщина, которую я вообще любил, умерла из-за этих чертовых северян-шотландцев, будь они все прокляты. Я выбрал тогда твою мать, потому что она из богатой семьи, но жили мы, правду сказать, неплохо.

Неужели? Кимберли помнила, что мать все время казалась несчастной, что каждый раз, когда Сесил повышал голос, она вся съеживалась. Она была мягкой, почти робкой женщиной, и они с мужем совершенно не подходили друг другу. Ей нужен был добрый и чуткий человек, а не грубоватый лорд приграничных районов. Но, что еще важнее, ей нужен был муж, который бы ее любил, а этого в Сесиле Ричардсе она не нашла.

Кимберли походила на мать терпеливостью, но отнюдь не робостью. Она могла сдерживаться, не выходя из себя. А сейчас выходить из себя было просто бессмысленно: ей действительно надо найти мужа — и как можно скорее. Она была вполне готова к этому, потому что ей хотелось вырваться из дома отца, из-под его власти, так же как ему — от нее избавиться. Но после всей этой истории с Морисом, она боялась, что ей сделают предложение не потому, что на самом деле захотят видеть ее своей женой, а лишь из-за денег и имущества, составляющих ее приданое.

Прежде она никогда над этим не задумывалась. Да и сейчас это было не столь уж важно. Но все же она предпочла бы мужа, которому на самом деле была бы мила.

Когда она собиралась стать женой Мориса, это не имело значения: она смирилась с судьбой и даже не думала о том, что могла бы получить нечто лучшее. Но теперь она считала, что может встретить человека, с которым была бы счастлива, а не просто «ладила» бы.

Однако найти такого мужа будет совсем не простым делом. Она ведь не была писаной красавицей, в которую влюбляются с первого взгляда. Правда, мать всегда говорила, что у нее волшебная улыбка, дарящая всем радость, но матери всегда говорят дочерям такие вещи. Кимберли никогда не видела в своей улыбке ничего удивительного, хотя очень непросто искренне улыбнуться, когда смотришь в зеркало на довольно заурядное лицо.

Никакими особенными способностями она похвалиться не могла: недурной голос, умение немного играть на фортепьяно, аккуратное шитье и вышивание, способность хорошо вести домашнее хозяйство… Совсем недавно она обнаружила в себе настоящий талант в подсчетах, в выборе самых доходных способов вложения денег, но ее будущий муж вряд ли это оценит или захочет использовать, поскольку финансы считаются мужским делом.

Она была стройной, но из-за высокого роста казалась почти худой. У нее были русые локоны (хотя светло-русые ценились бы больше), непримечательные черты лица, довольно твердый подбородок, указывавший на упрямство, которое она редко выказывала, но на которое была вполне способна, и необыкновенно красивые темно-зеленые глаза — на них иногда обращали внимание. Но она прекрасно понимала, что большинство ее знакомых были хорошими людьми, и им хотелось говорить ей что-то приятное.

Кимберли отложила шитье и встала — теперь она смотрела на отца сверху вниз. Рост у нее был пять футов восемь дюймов [3]— она унаследовала его с материнской стороны, — и отец был ниже ее на целый дюйм. Это страшно раздражало графа, и Кимберли иногда пользовалась этим как тайным оружием, получая удовольствие от того, что он злился. Но вообще свой высокий рост она рассматривала как недостаток.