Сьюзен Виггз: Ворон и роза

— Сокровища были оставлены для меня, хотя я ничего не знала о них, пока отец Джулиан перед смертью не признался мне. Как вы уже догадались, я — внебрачная дочь короля Людовика XVI.

Монахи зашумели. Дэниелу хотелось обнять ее и прижать к себе, но Лорелея подняла руку, призывая к тишине, и он понял, что она хочет продолжить свой рассказ.

Лорелея рассказала, ничего не утаив, о своем рождении в Ивердоне. О том, что отец Джулиан и отец Ансельм столько лет хранили ее тайну. Она рассказала о гибели отца Гастона, о предательстве отца Эмиля и его покушении на ее жизнь. О всех событиях, происшедших с нею в Италии и в Париже. И ни разу Лорелея не упомянула, что Дэниел был центральной фигурой во всех заговорах. Он благодарил эту женщину за ее любовь и великодушие, за то, что не помнила зла, причиненного ей.

Закончив свой рассказ, Лорелея указала на дароносицу отцу Дрозу.

— Наследство принадлежит мне, но я воспользуюсь только тем, что мне необходимо для продолжения моего обучения. Остальное принадлежит приюту.

Отец Дроз с брезгливой гримасой держал в руках тяжелый сосуд, оскверненный столькими убийствами.

— Идут посетители! — крикнул Тимон, врываясь в комнату.

Дэниел затаил дыхание, а потом выпалил:

— Кто?

Тимон усмехнулся:

— Минуту терпения, месье. Сейчас все сами увидите.

Снаружи послышался шум Голосов и звук шагов.

«Боже, — подумал Дэниел, — неужели Бонапарт не поверил моему слову?». Он вскочил на ноги и бросился к двери.

Лорелея наблюдала, как в лазарет ворвалась группа мужчин. Впереди всех она увидела знакомую сутулую фигуру.

— Отец Ансельм, — прошептала она.

— Лорелея, мое дорогое дитя! Слава Богу, ты жива, — он стиснул ее в своих объятиях. Лорелея доверчиво прильнула к нему и с удивлением подумала, как вообще могла она заподозрить его в предательстве?

— Вы знаете об отце Эмиле? — спросила она.

— Я знаю, что этот самозванец хотел с тобой сделать, — ответил старый каноник, жестом показывая на своих компаньонов. — Мы все знаем, — он посмотрел на дароносицу в руках отца Дроза. — А, ты уже нашла свое наследство? Да простит Бог отца Джулиана за то, что он так долго ждал, чтобы рассказать тебе о нем. Дитя, ты должна была прийти ко мне, прежде чем покинуть Париж. Я смог бы все рассказать и уберег бы тебя…

— Я не знала, кому верить, — сказала Лорелея. — Но в вас я никогда не сомневалась, отец.

— Но теперь все позади, — тихо произнес Дэниел, — и ты в безопасности.

Она кивнула и стала разглядывать мужчин, которые пришли вместе с отцом Ансельмом. Эверард, курьер, одарил ее широкой улыбкой. Заметив ее изумление, вперед выступил Сильвейн.

— Я очень рад видеть тебя, Лорелея, — произнес, он. — Боже, я так сожалею. Сожалею обо всем.

— Тсс, — сказала она, из глаз покатились слезы. — Теперь я знаю, что делают мужчины, вынуждаемые необходимостью.

С порога шагнул еще один человек и стал рядом с Дэниелом. Лорелея вдруг почувствовала, что ей стало нечем дышать. Она удивленно моргнула раз… другой, но странное видение не исчезло.

Мужчина был болезненно худ, смуглая кожа плотно обтягивала скулы. Но у него была такая же гордая осанка, как у… Дэниела; такое же красивое лицо, разве только черты его чуть помягче, чем у Дэниела.

Но те же голубые глаза искрились задором и весельем; по плечам рассыпаны такие же, как у Дэниела, черные волосы.

— Святая Дева Мария, — сказала Лорелея, схватившись за одеяло. — Вы братья?

Дэниел и незнакомец подошли ближе.

— Это — Жан Мьюрон, — представил Дэниел. — Мой сводный брат.

Наконец она все поняла. Его кровный брат находился в опасности. Жозефина не оставила ему выбора, посылая в приют Святого Бернара.

— Я очень рада познакомиться с тобой, — медленно проговорила она.

— Но не больше, чем я рад познакомиться со своей невесткой, — ответил Мьюрон. Даже голоса у них были похожи: низкие, соблазнительные. — Я не слышал ничего кроме похвал твоему таланту врача, — его взгляд оценивающе скользнул по хрупкой фигурке, прикрытой одеялом. Мьюрон насмешливо взглянул на Дэниела. — Но самое высшее твое достижение заключается в укрощении сердец наемников.

— Дэниел, почему ты мне ничего не сказал?

— Я… Мы никогда не признавались в своем родстве.

Эти простые слова тронули ее сердце. Во благо уважаемой семьи Мьюрона, Дэниел держался на заднем плане, прокладывая свой собственный путь в жизни.

— Это было ошибкой, — заметил Жан. — Как тебе удалось удрать из Парижа, Дэниел?