Труда Тейлор - Аристократ и куртизанка

— А ведь он слишком стар для вас, — сказал спустя какое-то время граф, удивив Мадлен настолько, что она чуть не поперхнулась.

— Кто? — спросила она, стараясь оставаться спокойной, хотя смысл сказанного поняла сразу.

— Кто же, если не Филипп? Маркиз так стар, что мог бы быть вашим отцом… или даже дедом. Он не может доставить вам ничего похожего на настоящее удовольствие.

Мадлен почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. За все время, пока она жила у маркиза Филиппа де Мопилье, никто не решался сказать ей что-либо подобное в лицо, хотя за спиной, наверное, болтали всякое. И только этот человек осмелился столь жестоко попрать ее чувства!

Граф, тем не менее, не дождавшись ответа, вздохнул и продолжил:

— Я знаю: он хорошо заботится о вас, но я, мадемуазель, могу делать это не хуже. Я богаче маркиза, и у меня нет ни жены, ни каких-либо иных обязательств. Если он вам надоест, я…

Боже правый, этот человек делает ей предложение?!

— Он мне никогда не надоест, — ответила она ледяным тоном, — и я была бы благодарна вам, сударь, если бы вы не шли дальше в своих оскорбительных предложениях.

— Оскорбительных? — В голосе де Ренье звучало искреннее недоумение, и Мадлен понимала почему: для дам полусвета было обычным делом менять покровителей. — Скорее, почетных. Прежде у меня никогда не возникало желания завести любовницу!..

Мадлен была поражена его двуличностью.

— Я думала, Филипп — ваш друг, однако вы наносите ему удар в спину, — резко сказала она. — Я не нахожу слов для выражения того, что думаю о вас! — Девушка была крайне возбуждена и — к собственному удивлению — чуть не плакала. — Пожалуйста, оставьте меня! И поверьте, я ни за что на свете не изберу вас своим покровителем!.. Из-под слоя пудры на лице графа де Ренье проступила бледность, глаза его еще больше потемнели, в них нельзя было ничего прочесть. Он встал и чопорно поклонился.

— Мадемуазель, вы выразились вполне понятно. Более не стану навязывать вам свое общество.

До конца вечера Мадлен старалась не смотреть в сторону графа, но все же его высокая, гибкая фигура не раз притягивала ее взгляд.

Позже, когда гости ушли и Мадлен с Филиппом вдвоем пили коньяк перед его отъездом в особняк в предместье Сен-Жермен, она рассказала о предложении графа.

Как ни странно, маркиз рассмеялся.

— Я знал о его намерении.

— Филипп!

— Уж прости старику толику суетности, — произнес он с покаянной улыбкой. — Люсьен сам сказал мне, что собирается сделать тебе предложение, да только я был уверен, что ты ему откажешь.

Мадлен молчала. Она обдумывала ситуацию. Их отношения с маркизом до сих пор были чисты, искренни и свободны от любой искусственности. Она даже не знала, что ему ответить.

— Извини, дорогая. — Филипп сжал ее руку. — Я никак не хотел обидеть тебя. — Его улыбка была все еще виноватой.

Мадлен вздохнула и мгновение спустя вымолвила:

— Ты прощен, Филипп… Но все-таки я не понимаю: за что ты его любишь? Он такой… ну, высокомерный, холодный и просто лопается от важности…

— В твоих словах большая доля правды, — ответил маркиз. — Граф, конечно, знает себе цену. Думаю, это результат того, что он рано стал управлять своим поместьем — с пятнадцати лет. Шаторанж — одно из самых старых и богатых имений в Нормандии. Тем не менее, я люблю Люсьена, как раньше любил его отца. И к тому же он так красив… — Маркиз нежно похлопал свою воспитанницу по руке. — Последнее время, дорогая моя, я никак не могу забыть о том, чего тебе не хватает. Поначалу ведь я собирался сделать тебя своей содержанкой во всех смыслах этого слова. Но я растил тебя, и ты становилась мне как родная дочь. — Он тепло улыбнулся. — К тому же аппетиты мужчины с годами уменьшаются, хотя я предпочитаю, чтобы мои друзья не знали об этом. Люсьен молод, красив и очень богат.

Возможно, ты совершила ошибку, отказав ему.

— Сомневаюсь, — сухо ответила Мадлен.

— Большинство женщин находят его привлекательным. Люсьен имеет у них немалый успех. Та самая холодность, которая тебе так не нравится… похоже, ее воспринимают как вызов. Насколько я наслышан, с одной молодой вдовой в Англии у него был довольно долгий и бурный роман…

Мысль о том, что граф способен на страстные чувства, заставила Мадлен недоверчиво фыркнуть.

Филипп улыбнулся.

— Не думай о нем слишком плохо, Мади. При всех своих недостатках Люсьен благородный и надежный друг.

Мадлен кивнула, хотя и была не вполне согласна с маркизом. Тем не менее, его слова не раз вспоминались ей в последующие месяцы, когда народ Франции затеял революцию, изменившую лицо истории.