Барбара Картленд - Музыка любви

Однажды Карина спросила: может быть, он не рад предстоящей свадьбе? Но Берти стал горячо убеждать девушку в обратном. Было очевидно, что он ее обожает. Больше она не задавала таких вопросов.

«Когда мы поженимся, его заботы станут моими, — думала Карина. — И я буду ему хорошей женой — отблагодарю за все, что он для меня сделал. Потому что я считаю его самым лучшим, самым добрым мужчиной на свете. Это моя настоящая жизнь, а не та, прошлая. И в этой жизни, с детьми, которые у нас появятся, я найду исполнение всех своих желаний».

Однако по мере приближения дня свадьбы она все чаще плакала по ночам.

Когда задули холодные октябрьские ветры, герцог Уэстбери сошел с корабля в Саутгемптоне и сел на поезд, идущий в Лондон. Четыре месяца пребывания за границей очень его изменили. Он никогда не был полным, но сейчас его лицо выглядело просто изможденным. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах.

Казалось, что-то все время гонит его вперед, он безуспешно ищет чего-то и не находит покоя.

По прибытии в Лондон герцог остановился в самой фешенебельной столичной гостинице «Империал».

— Не угодно ли вашей светлости развлечься сегодня вечером? — почтительно спросил его обслуживающий номер стюард.

— Да, конечно, — ответил герцог.

Он всегда искал развлечений или, по крайней мере, какого-нибудь занятия, которое отвлекало бы от тяжелых мыслей. Но прекрасное видение — женщина, которая от него убежала, никогда его не покидала. Она всегда была неподалеку, потом исчезала, чтобы вновь появиться.

Другие женщины проходили перед его мысленным взором, но все они тускнели перед той единственной, которая его не отпускала.

— Чем же можно развлечься в Лондоне сегодня вечером? — со скучающим видом спросил герцог.

— Сегодня много хороших театральных спектаклей, ваша светлость. Говорят, лучше всех «Двенадцатая ночь» в «Маджестике», но боюсь, туда уже не достать билетов. Сегодня последний спектакль сезона, и билеты наверняка заранее раскуплены.

«Двенадцатая ночь». Пьеса, которую он смотрел в тот вечер, когда в него стреляли, а добрый ангел спас ему жизнь. Может, повезет и сейчас?

«Что за суеверие!» Герцог попытался отбросить эту мысль. Но она не выходила у него из головы. Он вытащил бумажник, достал крупную банкноту и сказал стюарду:

— Надеюсь, вы сможете сотворить для меня маленькое чудо?

— Два билета, ваша светлость?

— Нет, один.

Стюард просиял и умчался. Через несколько минут он появился с билетом.

— К сожалению, партер. Места в ложе уже невозможно достать, ваша светлость.

— Ничего, сойдет.

Герцогу вовсе не хотелось сидеть в ложе, где его сразу бы заметили. Сегодня он предпочел бы избежать общения с друзьями, да и со всем внешним миром.

В последний момент герцог чуть было не отказался от посещения театра. Все, что он делал, казалось ему теперь совершенно бессмысленным. Он собирался несколько дней пробыть в Лондоне, а потом, возможно, вернуться в свой замок. Но и то и другое его не радовало.

Наконец он все-таки решился, быстро облачился во фрак, повязал белый галстук и вскочил в экипаж, который услужливо подогнал для него стюард.

Когда герцог приехал, все зрители уже сидели на местах. Свет погас, и он пробирался на свое место в темноте.

Просмотреть программку герцог не успел, поэтому появление «Красавиц Берти» было для него полной неожиданностью. Он всматривался в лица девушек, надеясь увидеть среди них леди Ирис. Берти тогда сказал, что не видел ее, но она могла вернуться к нему позже.

Однако ее не было.

Герцог решил досмотреть спектакль, а потом найти Берти. Тот, несомненно, должен что-нибудь о ней знать.

Перед вторым антрактом зрительный зал вдруг оживился. Кто-то сзади него сказал:

— Сейчас выйдет она. Я третий раз смотрю пьесу, только чтобы ее увидеть. Мало того, что она поет как ангел. Говорят, она самая замечательная женщина в Лондоне.

Герцог криво усмехнулся при слове «ангел». Оно напомнило ему прошлое. В следующий момент раздвинулся занавес, и он увидел Ирис.

Она была одета в голубое атласное платье, сверкающее серебряными блестками. Все в ней показалось ему великолепным, включая потрясающую уверенность, с которой она играла и пела.

Герцог был ошеломлен. Он просто оцепенел. Конечно, это она. Она без маски. Он был уверен, что именно это лицо видел при свете луны. А этот голос тысячи раз слышал во сне.

Это была она!

Герцог попытался встать, хотел пойти за кулисы, чтобы перехватить ее, пока она снова не убежала, но не смог пошевелить ни руками, ни ногами. Он не мог сдвинуться с места. Это было снова, как в его снах.