Бронуин Уильямс Бронуин Уильямс - Покорение Гедеона

Отчасти Прю сама виновата, потому что она делала все возможное, лишь бы доставить удовольствие бабушке. Ведь старушка с годами становилась все более беспомощной. Прю была готова ради нее на что угодно — только не на брак с Альбертом Терстоном или Джереми Олеком. Или с мерзким слизнем Клодом Деларушем.

Прю вздрогнула. Закутавшись в одеяло, слишком тонкое, чтобы согреть, и слишком маленькое, чтобы прикрыть грудь, так быстро начавшую расти, она оперлась на подоконник в своей комнате и засмотрелась в ночную тьму. Лениво расчесывая пальцами длинные волосы, девушка следила, как клубы облаков затуманивают лунный лик.

Не так уж далеко от нее, в хорошо обустроенном капитанском отсеке французской бригантины «Сен-Жермен», беседуя за коньяком, сидели двое мужчин.

— Почему ты не избавишься от этого дурака Симпсона? Он ничего не видит даже под собственным уродливым носом, — пробурчал тот, что повыше.

— Ах, Жак, имей терпение. Богатство здесь. Разве сам Эндрос не сказал нам, где его найти? Он сказал: «…его хранит моя возлюбленная». Ты полагаешь, он имел в виду какую-то женщину из борделя?

— Здесь не говорят о таких вещах. Если у мужчины есть любовница, он скромно помалкивает об этом.

— Эндрос был грязный, лживый подонок. — Узкое лицо Клода потемнело от злости. — Если бы не он, я был бы богатым человеком. Но я все равно буду богатым человеком! — Он встал и обернулся, чтобы снова налить себе, даже не подумав предложить вина кузену, который был всего-навсего внебрачным сыном его слабоумного дядюшки. До сих пор Жак был полезен, но когда его полезность иссякнет…

— Мы обыщем все амбары и все таверны. Ты вытуришь старуху из дома и перероешь все. Меня можно уговорить еще раз обойти все бордели. Признаюсь, сначала я бы там развлекся. — Французский капитан улыбнулся, обнажив ряд гнилых зубов.

— Нет, мой друг. У меня план гораздо проще. — Клод задумался и закинул ногу на ногу, словно любуясь белыми шелковыми чулками, видневшимися над домашними туфлями без пяток. — Золото в доме, я чувствую его запах! Оно принадлежит парню, но от несчастного случая никто не защищен…

— Там есть еще и девица.

— Женитьба — совсем несложное дело. То, что женщина приносит в приданое, становится собственностью мужа. А жены, увы, вроде бы недолго живут в этом нездоровом климате.

Жак повернулся на стуле и налил себе коньяка, потом поднял рюмку за своего младшего родственника.

— Мои поздравления, кузен.

После долгого периода теплой, сухой погоды конец декабря выдался холодным, ветреным и сырым. Осанна большую часть времени оставалась в постели. У нее воспалились и болели суставы, и она облегчала свои страдания, то и дело принимая опийную настойку и все чаще и чаще погружаясь в прошлое. Прю часами читала ей вслух конец потрепанного романа, одного из немногих имевшихся на острове, — его передавали друг другу люди, умевшие читать.

В такие сезоны, когда волны высоко вздымались, и движение кораблей на море замирало, Хэскеллу и Наю почти нечего было делать. Они никогда не брали на мушку честных людей.

Но 31 декабря знаменитый пиратский корабль бросил якорь, чтобы запастись провизией. Этой ночью они помогли двум членам команды пиратского судна освободиться от кошелька, в котором нашли два золотых соверена, три гинеи, кольцо, пригоршню медяков и смешной огрызок, оказавшийся большим пальцем чьей-то руки. При его виде Прюденс стошнило. Желудок по-своему бунтовал против пиратов.

Лия все время бормотала «ну и дела» и, мол, будет позор в приличном доме. И, несмотря на это, умудрялась устраивать так, чтобы у Прайда хотя бы раз в неделю было его любимое сладкое. И не пожалела времени, чтобы убедить Прю мазать лицо липкой мазью, постоянное употребление которой гарантирует такую белизну кожи, как у леди.

Клод Деларуш оставался постоянным поводом для раздражения. Осанна вбила себе в голову, что ей нравится молодой щеголь, и ничто не могло заставить ее переменить свое мнение. Он стал частым гостем в их доме, задавал уйму вопросов и интересовался всем до самой последней мелочи. Однажды вечером Прю заметила, как он стучит пальцем по панелям из кипариса, которыми была обита стена возле камина. Он сделал вид, будто его очаровало совершенно обычное строение дерева. Увидев, что Прю наблюдает за ним, он похвалил прекрасные, ручной работы панели, украшавшие стену, и сказал, что такие же делают и в его стране.

— Если он заскучал по своей стране, очень хорошо. Пора бы ему отправиться восвояси, — проворчал Прайд, проводив, наконец, гостя до двери.