Лоретта Чейз - Виконт-бродяга

Тёмно-синие, цвета ночного летнего неба, в обрамлении густых черных ресниц. И в очередной раз её любознательность дала о себе знать: Кэтрин непроизвольно принялась размышлять, что же такой привлекательный молодой человек делает в столь непотребном месте. Определённо, ему не было нужды платить проститутке. Подумав так, она вспыхнула.

— Только вывести через дверь и всё? — уточнил он и, когда Кэтрин кивнула, продолжил: — А можно поинтересоваться, куда ты намерена отправиться без одежды и, как я понимаю, без денег?

О, святые небеса, он и в самом деле намеревался помочь ей! Слова полились рекой:

— Ну… ну, вы могли бы одолжить мне свой редингот [1] Редингот — длинный сюртук широкого покроя. Костюм отличается характерными признаками: высокий воротник, прямые неширокие рукава на манжетах, вертикально расположенные карманы и двойная застежка. Английский мужской костюм для езды обычно шился из темного сукна. Но в музеях хранятся и образцы из светлых тканей, украшенные богатой вышивкой. , понимаете? И отвести меня к местным властям, где мы сможем заявить об этом ужасном происшествии. Уверена, они проследят, чтобы справедливость восторжествовала, и мне, по крайней мере, вернут мои вещи, и я смогу продолжить, как и намеревалась… смогу найти свою… свою подругу, знаете, которую должна была навестить.

Но её благоразумный план, казалось, не произвёл на него особого впечатления или, возможно, оказался просто неподвластен его ограниченным умственным способностям, потому что взгляд незнакомца по-прежнему ничего не выражал. И только она уже собралась повторить сказанное в более простых выражениях, как он заговорил:

— Вы серьёзно, да?

— О да. Разумеется, серьёзно. — Заметив, что уголки его рта подозрительно дёрнулись, она подобралась и с б о льшим достоинством продолжила: — Едва ли такими вещами позволительно шутить.

Пронизывающий взгляд синих глаз прошествовал от невесомого облачка пушистых светло-каштановых волос, вьющихся вокруг её головы, до босых пальчиков ног, торчавших из-под края потёртого одеяла. Последовало очередное бесконечное молчание, затем мужчина поднялся с кровати, зевнул, потянулся, и снова зевнул.

— Ну, так и быть, — сдался он.

Миссис Грендел оказалось полной женщиной неопределённого возраста, рост которой можно было определить как ниже среднего. Недостающие дюймы матушка-природа отчасти возместила, наградив её чудовищной копной жёстких кудрей, выкрашенных, судя по всему, гуталином и громоздившихся на голове, подобно куче неаппетитных сосисок. Губы и щёки её были карминного цвета, а когда она улыбалась, как сейчас, в попытке понять, что именно ей предлагает посетитель, краска на её лице трескалась, осыпаясь хлопьями белой пудры, которые, кружась, падали прямо на необъятную, морщинистую и не менее густо напудренную грудь. Когда же она наконец уяснила, в чём заключается просьба клиента, улыбка обернулась зверским оскалом, ещё обильнее осыпав хлопьями белый изборожденный склон.

— Чолли! — завопила она. — Джоз!

На зов явились двое здоровенных детин.

— Выкиньте его отсюда, — приказал хозяйка борделя. — Он свихнулся. Хочет увести одну из девушек.

Чолли и Джоз послушно водрузили свои жирные руки на рукава рубашки посетителя. Клиент озадаченно опустил глаза сначала на одну немытую лапу, затем на другую. В то время как взгляд мужчины метнулся к лицам противников, его кулак сделал то же самое. Он ударил Чолли прямо в нос, и тот отлетел назад. Затем посетитель схватил Джоза за шиворот и, оторвав от пола, швырнул в огромную, непристойного вида скульптуру. Джоз вместе со статуей с грохотом обрушился на стену. Изваяние разлетелось на кусочки, а Джоз в беспамятстве сполз на пол. Чолли с кровоточащим носом вновь двинулся на соперника. Незнакомец выбросил кулак с силой, достаточной, чтобы Чолли влетел обратно в дверной проём. Послышался тошнотворный хруст, и Чолли тоже обмяк на полу.

Миссис Грендел выживала в этом жестоком мире не тем, что боролась за идеи, заранее обречённые на провал. Наскоро оценив ущерб, подобно опытному военачальнику, она, должно быть, решила, что необходимо сменить тактику, ибо, когда она обернулась к гостю, размалёванное лицо выражало неподдельное горе.

— Какой ужасный беспорядок вы здесь учинили, сударь, а ведь я бедная, беззащитная женщина и всего лишь пытаюсь заработать на кусок хлеба. Да ещё и с больной матерью на руках. А теперь нужно оплачивать услуги врача для этих двоих, а ту прекрасную статую, что мой покойный муж привёз из самой Италии, и вовсе не заменить никакими деньгами. — Она покачала головой, при этом «сосиски» на макушке задрожали. — А как подумаю, сколько времени и денег потрачено на эту неблагодарную юную особу, хочется плакать.