Барбара Картленд: Затерянная в Париже

Такая секретность, как узнала Уна, была вызвана тем, что отец ее матери был категорически против свадьбы. Когда дочь бросила ему вызов, убежав с мужчиной, которого он считал развязным и невоспитанным, он вычеркнул ее из своей жизни и навсегда прервал с ней связь.

Потому-то Уна и родилась во Франции, и, слушая, с какой тоской вспоминала ее мать об Англии, представляла эту страну раем, в котором, если повезет, она однажды окажется и где будет счастлива так же, как была счастлива ее мать.

Странно, что в то время как у всех других девочек было множество родственников, тетушек, дядюшек, бабушек и дедушек, у нее остался теперь только отец.

Она подумала, что с каждым годом все больше скучает по матушке, больше даже, чем сразу после ее смерти. Так о многом хотелось с ней поговорить, так о многом у нее спросить!

Но миссис Торо умерла внезапно, и не успела Уна осознать, что же произошло, как оказалась во Флоренции, где каждый день общалась с большим количеством людей, чем она успела встретить за все прошедшие пятнадцать лет.

Так как ее интересовало все, что касалось матери, она с усердием изучала английский язык и литературу. Кроме того, Уна подружилась с английскими девочками, и, поскольку они принадлежали к аристократическим семьям, она много узнала об английском образе жизни и сравнивала его с французским и итальянским.

Уна была очень восприимчива ко всему новому и, глядя на нее, настоятельница думала, что она как-то по-особому чувствительна и глубина ее чувств необычна для юной девушки.

«Что же будет с ней дальше?» — спрашивала себя настоятельница, а вслух произнесла:

— Надеюсь, ты напишешь мне, Уна и обо всем подробно расскажешь. Помни, что я всегда буду тебе другом, и, если понадобится, с радостью помогу.

— Вы очень добры, матушка, — ответила Уна. — Я хочу поблагодарить вас за все, чему вы меня научили, за ту помощь, что вы мне оказали, пока я находилась у вас.

— Помощь? — переспросила настоятельница.

— Я понимаю, как невежественна была в отношении многих вещей, когда приехала сюда, — просто ответила Уна. — Я имею в виду не только образование.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, моя милая, — ответила настоятельница.

— Я часто думаю, — продолжала Уна, — о том, как мне посчастливилось, что мама выбрала для моей учебы именно это место и оставила деньги, чтобы все оплатить.

Она тихонько вздохнула.

— Мне приятно думать, что я ни минуты не потратила зря, но я понимаю, что еще многому мне предстоит научиться.

Настоятельница улыбнулась.

— Могу заверить тебя, милое дитя, что ты выучилась гораздо большему, чем многие девушки, побывавшие в моем заведении, и я рада, что ты понимаешь, как много у тебя еще впереди.

Обычно девушки в твоем возрасте думают только о замужестве.

— Я бы тоже хотела когда-нибудь выйти замуж, — ответила Уна, — но до того времени, я надеюсь, смогу помочь папе.

— Я тоже на это надеюсь, — отчетливо произнесла настоятельница.

И когда Уна, еще раз попрощавшись с ноткой искреннего сожаления в голосе, вышла, настоятельница некоторое время сидела неподвижно. Может быть, следовало, думала она, сделать больше для этого необычного и странного ребенка. Только она, через чьи руки прошло так много воспитанниц, понимала, что Уна, так преуспевшая в учебе, ничего не смыслила в окружающем мире и совсем не знала мужчин.

А разве могло быть иначе, если принять во внимание, что до своего появления в монастыре в течение пятнадцати лет она вела, как могла догадаться матушка-настоятельница, весьма уединенный образ жизни, да и три года провела в стенах монастыря?

Но эти три года были исключительно важны для Уны, думала настоятельница: именно здесь Уна, перестав быть ребенком, подошла к той черте, когда она должна была превратиться в женщину.

«Что из нее получится?» — спрашивала она себя и молила небеса, чтобы Уна встретила мужчину, который женится на ней и, по крайней мере, увезет ее с Монмартра.

Поезд замедлил ход и остановился у платформы; тут же налетели носильщики в синих робах, выкрикивая:

— Носильщик! Носильщик!

Выглянув в окно, Уна увидела на платформе толпу народа и подумала, что найти отца будет непросто.

Затем, пока мадемуазель второпях собирала вещи, Уна поцеловала на прощание своих попутчиц и обещала, что никогда их не забудет.

— Ты должна написать нам и рассказать о себе, — сказала Мария-Селеста. — И может быть, мы как-нибудь встретимся, если папа разрешит нам приехать в Париж. Интересно будет навестить тебя на Монмартре, хоть мама и говорит, что в таких местах приличной девушке находиться не следует.