Барбара Картленд - Любовь во спасение

— Оставьте меня в покое, бабушка, — сердито говорил герцог. — Я в состоянии разобраться со своими собственными делами.

— Твой поверенный утверждает, что ты задолжал двести тысяч фунтов. Если ты думаешь продать землю, чтобы оплатить свои долги, то напрасно. Линкские поместья — это надежда, священная надежда для твоих детей и внуков. Эти земли неприкосновенны. Как я тебе уже сказала, есть только одно решение.

— Бог мой, бабушка! Вы действительно думаете, что я стану терпеть какую-то конопатую деревенщину ради ее приданого? — яростно выкрикнул герцог.

Герцогиня хотела что-то ответить, но, слегка повернув голову, увидела Клеону. Воцарилось неловкое молчание. Несколько смущенная, девушка медленно направилась к камину. Герцог круто повернулся и вышел в другую дверь, захлопнув ее за собой.

«Он невыносим», — подумала Клеона, и в первый раз ей пришло в голову, что она могла бы получить удовольствие, играя роль Леони: это позволяло ей заодно преподать беспутному, дурно себя ведущему молодому человеку тот жестокий урок, которого он заслуживал.

Клеона спала крепко и, проснувшись, сначала не поняла, где находится. А потом с надеждой подумала, что Леони в безопасности и благополучно подъезжает к Холихеду.

Было очень приятно лежать между прохладными простынями, которые благоухали лавандой, и не чувствовать покачивания кареты. Вспоминая свое прибытие на Баркли-сквер, Клеона удивилась, почему она не слишком испугалась. Если бы неделю назад ей сказали, что ее представят четырем джентльменам, которые плохо держатся на ногах, а она не испытает робости, девушка не поверила бы. Даже вдовствующая герцогиня внушила ей куда меньше страха, чем ожидала Клеона. Но теперь она поняла, что в глубине души все время боялась, что раскроется ее самозванство, и этот страх был сильнее всего остального.

Итак, первое испытание Клеона выдержала. В конце концов, как и твердила ей Леони, не было даже мизерного шанса, что кто-нибудь из тех, кто бывал в Мандевилл-холле в Йоркшире, окажется на Баркли-сквер.

Девушка прижалась щекой к подушке и с радостным возбуждением подумала о том, что сегодня увидит Лондон. А ведь еще недавно казалось совершенно невероятным, что она когда-нибудь сможет поехать на юг, да еще и оказаться среди такой роскоши. Под чужим именем, правда, но все-таки у нее есть шанс хотя бы две или три недели наслаждаться этой новой для нее жизнью, пока ее не разоблачат или не станет известно о замужестве Леони.

Как именно ее разоблачат, Клеона представляла себе, к счастью, смутно. Возможно, Леони напишет вдовствующей герцогине, или же известие достигнет сэра Эдварда, он сам приедет в Лондон и увидит, кто занял место его дочери. При мысли о том, что сэр Эдвард в негодовании будет кричать на нее, как он кричит на своих наемных работников в поместье, а временами и на собственную дочь, девушке чуть не стало дурно. Но, верная своему обычному оптимизму и беспечности, Клеона решила, что об этом пока рано беспокоиться. Возможно, ей удастся сбежать и дилижансом вернуться в Йоркшир, как только она узнает, что свадьба Леони состоялась. Это избавило бы ее от объяснений и обвинений. Но что бы ни случилось потом, сейчас она может наслаждаться.

Значит, нельзя терять времени; нужно использовать каждую драгоценную минуту, отведенную ей. Клеона села в кровати. Она как раз спрашивала себя, не позвонить ли в колокольчик, чтобы вызвать прислугу, когда в дверь осторожно постучали и служанка в домашнем чепце внесла завтрак на серебряном подносе. Сделав в дверях почтительный книксен, она подошла к кровати.

— Ее светлость передает поклон, мисс, и спрашивает, не будете ли вы готовы через тридцать минут, чтобы не заставлять лошадей ждать?

— Через тридцать минут! — удивленно воскликнула Клеона. — А который теперь час?

— Почти десять, мисс.

Чувствуя себя виноватой, девушка быстро проглотила завтрак, торопливо умылась и оделась. Она выбрала одно из самых красивых платьев Леони и, выходя из спальни, думала, что никогда не выглядела элегантнее, чем в этом нарядном капоре и шелковых юбках, которые шелестели, пока Клеона спускалась по парадной лестнице.

Она нашла вдовствующую герцогиню в утренней гостиной. Старая леди была великолепна в зеленых страусовых перьях, атласном платье, отделанном бархатными лентами того же изумрудного цвета, и с каскадом изумрудов на морщинистой шее.

— Если это и носят в Йоркшире, то для Лондона твой наряд совершенно не годится, — язвительно изрекла ее светлость.