Барбара Картленд: Волшебные чары

Над их головами пели ангелы, и вся церковь была наполнена музыкой любви.

После того как разрезали кекс, испеченный для них няней, и выпили превосходного шампанского, привезенного маркизом из Лондона, отец Гермии произнес очень маленькую речь.

Он пожелал, чтобы счастье, которое они испытывали в этот момент, росло и углублялось каждый год, проведенный ими вместе.

Затем Гермия надела свое платье, назначенное в дорогу, соответствующее цвету ее глаз, накинула сверху легкий плащ, надела шляпку, украшенную лентами и цветами того же цвета, что и платье.

В деревне, по которой лежал их путь, еще почти никто не проснулся. Прибытия маркиза в церковь не заметил вообще никто.

Лишь когда они проезжали мимо домика миссис Барлес, Гермия увидела Бэна, выглядывавшего через одно из окошек, и она поняла, что он, как всегда, будет первым, кто разнесет по деревне весть о том, что случилось нечто необычное.

Но теперь это уже не имело значения.

Она была замужем, она уезжала с человеком, которого любила, и маркиз уже запланировал длинное свадебное путешествие. Оно должно было начаться с нескольких дней, проведенных в его загородном доме, которого Гермия еще не видела.

Маркиз уже сказал, что хотел показать ей не только свои сокровища в доме, но также и те места в округе, которые так полюбились ему с детства.

— Леса для меня тоже кое-что значат, — признался он. — о чем я не могу говорить ни с кем, кроме тебя, поскольку обычные люди не поймут меня.

— Поймут лишь колдуньи, фен и эльфы! — улыбнулась Гермия.

— И Дьяволы? — спросил он.

— Ты не должен так называть себя теперь, — ответила она. — Теперь ты снова Архангел, которым был прежде, чем лишился милости, и я буду очень зла, если кто-нибудь опять назовет тебя Дьяволом.

— Кроме как, может быть, на ипподроме, — улыбнулся он, — и, мое сокровище, никто в мире не сможет иметь такого везения, чтобы получить тебя!

Гермия не могла найти слов, чтобы выразить, насколько счастлива она, и поэтому лишь прижала губы к его губам.

Позже этой ночью, когда Гермия лежала в огромной парадной кровати, в которой спали поколения маркизов Девериль, она придвинулась чуть ближе к мужчине, который находился рядом с нею.

— Ты не спишь, мое сокровище? — спросил он.

— Невозможно спать, когда я так счастлива.

Он крепко прижал ее к себе и сказал:

— Ты уверена, что я не сделал тебе больно?

Ты столь драгоценна и столь хрупка, как цветок, что я боюсь испортить нечто, что слишком совершенно, чтобы принадлежать человеку.

— Я обожаю тебя, — ответила Гермия, — и когда ты любил меня, это было самое восхитительное… магическое переживание в моей жизни… Я чувствовала, как будто у нас появились крылья и мы летим по небу, направляясь к… луне.

Она вздохнула, прежде чем произнесла последнее слово.

Чувствуя любопытство маркиза, она объяснила ему:

— Когда я была в Лондоне, я смотрела на луну и чувствовала, что ты далек от меня и недостижим как она, и что я никогда… никогда не буду… что-либо значить для тебя. И лишь кто-то, перед кем ты чувствуешь себя… должником…

Маркиз повернулся так, что мог смотреть на нее сверху.

Она освещалась лишь свечой, стоявшей рядом с кроватью, но он знал, что никто не может выглядеть более прекрасно и воздушно, чем его Гермия.

— Как могу я рассказать тебе, что ты значишь для меня? — спросил он, — или объяснить тебе, что ты вернула мне мечты, стремления и идеалы, которые были у меня в молодости?

— Я хочу, чтобы ты имел все это, — сказала Гермия. — Я бы не вынесла, если бы ты снова стал пресыщенным или циничным. И, дорогой мой, поскольку я люблю тебя, я чувствую, что могу столько дать тебе!

Она знала, что маркиз поймет, что она имела в виду духовные, а не материальные дары, и он ответил:

— Это — то, что я хочу обрести, и то, что мы когда-нибудь передадим нашим детям, — представление об истинных ценностях, противоположных мишурным благам, которые можно оценить лишь наличными.

Гермия легко вздохнула.

— И все-таки, если мы будем правильно тратить деньги, мы сможем сделать счастливыми многих людей. Папа рассказал мне прошлым вечером, что он уже начал постройку лесопилки, дал работу двадцати пяти мужчинам и надеется привлечь еще больше людей.

Она знала, что ее муж улыбается, и продолжила:

— У меня есть также подозрение, что ты и няня заключили какое-то особое соглашение, в результате чего папа и мама стали выглядеть так хорошо. В кладовой появилось множество деликатесов, которых я никогда не видела там раньше!