Барбара Картленд - Проданная невеста

Молодые щеголи эпохи Регентства [1] Регентство — время с 1811 по 1820 г., когда Англией правил в связи с недееспособностью отца, короля Георга III, принц Уэльский Георг, носивший титул принца-регента (с 1820 по 1830 г. он правил страной уже как король Георг IV). — Здесь и далее примеч. перев . не были заняты делом и потому тратили время на игру в карты, попойки и ухаживание за хорошенькими куртизанками.

В Лондоне существовало множество игорных домов, в каждом клубе были особые «карточные комнаты», где игра шла по самым высоким ставкам.

Лондон был полон соблазнов для любого молодого человека, когда он после окончания войны и нелегкой службы в армии Веллингтона возвращался к гражданской жизни.

Многие аристократы проигрывали не только фамильные драгоценности, на которые не распространялось право майората, но и недвижимость — даже целые улицы и площади Лондона, цена на которые в наше время достигает астрономических цифр.

Трудно не пожалеть этих юнцов, которые хоть и были неразумны и безрассудны, но обладали гордостью, сохранявшейся в любых обстоятельствах, — даже при полном разорении.

Показанное в книге благоговейное отношение китайцев к своим древним реликвиям сохраняется и доныне, и священные резные изображения, передаваемые от отца к сыну, служат объектами поклонения для всех членов семьи.

Члены клуба «Уайтс» [2] «Уайтс» — один из старейших аристократических клубов Лондона (основан в 1693 г.). , мирно восседавшие с утра в буфетной, в изумлении воззрились на графа Блэйкни, бурно ворвавшегося в комнату.

— Ради Бога, дайте мне чего-нибудь выпить! — обратился граф к одному из лакеев клуба.

Заметив в другом конце комнаты лорда Фулборна, граф подошел к нему и бросился в кожаное кресло.

— Со мной все кончено, Чарлз! — заявил он. — Целиком и полностью!

— Полагаю, — сказал Чарлз Фулборн, — что ты потерял свои деньги.

— Я потерял все, что имел, и даже больше того, черт побери! — ответил граф. — Если никто за меня не поручится, то в следующий раз ты увидишь меня уже во «Флите» [3] «Флит» — долговая тюрьма в Лондоне (существовала до 1842 г.). .

Лорд Фулборн взглянул на графа с удивлением и убедился, что, упоминая о «Флите», его друг вовсе не шутит.

— Как мог ты быть таким дураком, — заговорил лорд понизив голос, так как видел, что все присутствующие навострили уши, — чтобы играть, не имея на то никаких возможностей?

— Это был мой единственный шанс раздобыть денег для кредиторов, и вот теперь Кэйтон требует с меня свой выигрыш. А Кэйтона не разжалобишь!

В эту самую минуту лорд Энтони Кэйтон, высокий, красивый молодой человек, вошел в буфетную, словно само упоминание его имени вызвало его сюда.

Он огляделся, увидел графа и направился к нему.

— Если вы, Блэйкни, воображаете, что вам удастся избежать уплаты долга, — зло проговорил он, — то вы ошибаетесь. В прошлый раз вы не заплатили проигрыш, но теперь я добьюсь, чтобы вас выгнали из клуба!

— Я и сам из него уйду! — отрезал граф.

Он поднялся с кресла и встал прямо перед лордом Энтони. Молодые люди смотрели друг на друга, точно разъяренные звери.

На физиономиях некоторых наблюдателей этой сцены появились легкие улыбки. Было известно, что две недели назад граф и лорд Энтони поссорились из-за одной очаровательной куртизанки.

Победа досталась Графу; лорд Энтони был взбешен и поклялся отомстить.

Куртизанка, обнаружив, что у графа в карманах гуляет ветер, предпочла ему буквально через неделю какого-то богатого содержателя, но это отнюдь не умиротворило лорда Энтони.

— Я собираюсь послать вам вызов! — громогласно объявил лорд Энтони.

— Можете заниматься этим, пока не посинеете, — парировал граф. — Я уезжаю в деревню и посмотрю, что там еще можно продать. Но тем, что останется после того, как на имущество наложат лапу кредиторы, даю вам слово, не накормишь и цыпленка!

— Если вы будете продолжать в том же духе, я вас ударю! — выкрикнул лорд Энтони.

Лорд Фулборн, поняв, что Кэйтон вполне готов осуществить свое намерение, поспешно вскочил и встал между противниками.

— Немедленно прекратите это, вы оба! Энтони, ты не хуже меня знаешь, что у Дэвида ни гроша за душой. — Он повернулся к графу и продолжил: — А ты, Дэвид, не имеешь права играть, понимая, что состояние твое рушится и тем, кто от тебя зависит, нечего есть.