Наталия Вронская: Призраки прошлого

И давно пора! Человек он еще молодой, ибо что такое двадцать восемь лет от роду? Это раньше ему казалось, что в такие-то года и жить незачем, а теперь, после всего того, что с ним приключилось, жизнь для него только начиналась.

Николай Петрович Дымов, задушевный приятель Алексея, испытывал те же чувства.

— Навоевался я, — любил говаривать он вечерами, — пора и себе послужить, и своему семейству…

Был он на два года моложе Алексея, также хотел жениться и жить семейственно. Друзья одновременно подали в отставку и одновременно покинули полк. Дымов предложил заехать поначалу к нему в гости. Алексей отказывался, но друг так уговаривал его, а под конец пригрозил, что обидится, и полковник Долентовский поехал в Москву, в большой и богатый дымовский дом.

— Ты нисколь не пожалеешь, Алексей! — возбужденно говорил ему Дымов, когда они уже подъезжали к Москве. — Дом у нас огромный, каменный, потому и перестоял тот пожар, что был в двенадцатом году. А к тому же и сад есть… Ведь что Москва, как не деревня? Семейство у нас многочисленное, веселое и простое, ты не будешь чувствовать себя нежданным гостем, — твердо обещал молодой человек приятелю.

Тут стоит заметить, что семья Дымовых была семьей весьма примечательной. Дворяне они были почти новые, вышли в такое положение при Елизавете Петровне, в самом конце ее царствования, из богатейших купцов. Все поколения Дымовых исправно служили Москве и никогда не покидали ее. В 1812 году, когда Наполеон подошел к вратам древней столицы, глава семейства приказал жене, дочерям, малым сыновьям своим, племянницам и теткам, что населяли дом в изобилии, срочно покинуть город, а сам остался, нарядившись мужиком.

Уж как он жив остался, то Бог ведает, однако не только сам спасся, но и дом свой, стены родные удержал. Лишь только Наполеон двинулся прочь от сожженной Москвы, то вся многочисленная женская часть семейства Дымовых тут же вернулась под свою родную крышу, ибо супруга главы семейства — Гликерия Матвеевна — и дочери ее и прочие родственницы далеко уезжать и не подумали. В ближайшей же деревеньке, не боясь ничего, пережидали они пожар московский, готовые ринуться назад лишь только получат весть об оставлении города врагами.

Вернувшись, Дымовы в несколько месяцев, не щадя сил своих, подняли дом, насадили сад и стали жить, как прежде, помогая менее удачливым соседям и привечая у себя всех страждущих.

— Ты много говорил о своей семье, — улыбнулся Алексей, поглядывая на Николая, — только что-то я не упомню все о твоих сестрах и кузинах. Не повторишь ли?

Николай, почуяв усмешку в тоне приятеля, ответил:

— Зря ты иронизируешь. Вот увидишь всех их, и глаза у тебя разбегутся. Красивее моих сестер не сыщешь нигде, — гордо прибавил он.

— Так сколько их у тебя?

— Пятеро. Да шесть кузин к тому же.

— М-да… — протянул Алексей, представив, как тяжело приходится их отцу. — Выдать всех замуж — дело хлопотное.

— А ты женись на какой-нибудь, — усмехнулся в свою очередь Николай. — Облегчи нам жизнь, будь милостив!

— Перестань, — отмахнулся рукой Долентовский.

— А что? Заодно и породнимся…

— Я не прочь стать твоим родственником, но обещать тебе жениться на одной из твоих сестер никак не могу.

— А жаль, — задумчиво протянул Николай. — Впрочем, дело твое. Но ты об этом подумай, мой отец счастлив будет породниться с тобой.

— Отчего? Чем мое родство так может быть привлекательно? Человек я не знатный, хотя и не бедный. Но при дворе не бываю, с высокой родней не знаюсь…

— Дело ли нам до высокой родни? Главное то, что я писал ему о тебе, и, будь уверен, он самого лестного мнения о полковнике Долентовском.

При этих словах Алексей призадумался. В душу его тут же вкралось подозрение, что друг пригласил его к себе не случайно, а именно с целью познакомить с многочисленными родственницами.

— Да ты не бойся, — рассмеялся, угадав его мысли, Николай, — неволить никто не станет. А тебе, я думаю, приятно будет провести время в домашней обстановке, в обществе хорошеньких девиц. А то мы с тобой последний год приличного общества и не видали. Те дамы, что встречались в нашей походной жизни — это совершенно особая статья, согласись. Так чего же может быть лучше хорошего дома и воспитанных и милых домочадцев?

— Ты прав. Но гляди, — Алексей покачал головой, — я сбегу сразу же, как только почувствую, что на меня начали охоту.

— Да, совсем забыл тебе сказать: из пятерых моих сестер три уже замужем, а из шести кузин — четыре. Так что тебе остаются только четыре девицы. Да еще одна незамужняя тетушка, сестра папеньки.