Барбара Картленд: Ветряная мельница любви

— Она ведь при этом имеет в виду, что у меня может быть несчастливый роман с человеком, за которого я никогда не смогу выйти, — ответила Валерия. — Не волнуйся, папа, пока я никого не люблю, если не считать моего Крестоносца. За него одного я отдала бы всех здешних кавалеров.

Граф засмеялся и обнял дочь.

— Сейчас время обеда, — заметил он, переводя разговор на другое, — а после полудня мы с тобой можем покататься верхом.

— Я с удовольствием, папа, если это не нарушит твои планы.

— Что может быть лучше такой прогулки! Но прежде я напишу письмо герцогу и сообщу, что мы хотим приехать к нему в гости недели через две.

— Это правильно. К этому времени закончатся все самые интересные балы. А кстати: мы ведь собирались на один из них сегодня вечером. Ты не забыл?

— Конечно, нет.

— Я бы хотела потанцевать в большом зале, окна которого выходят в сад, — заметила девушка. — Это куда приятнее, чем в такую жару сидеть в Лондоне.

— Может быть, и так, — ответил отец, — но на будущей неделе мы приглашены в несколько мест, и я прошу тебя иметь это в виду.

— Ты все думаешь о моем замужестве, папа? Прошу тебя, не надо! Человек, который нам нужен, когда-нибудь сам свалится с неба. Или, если так суждено, я могу повстречаться с ним во время прогулки по Роттен-роу [2] Роттен-роу — аллея дня верховой езды в лондонском Гайд-Парке. . Или он может неожиданно оказаться моим соседом во время одного из тех бесконечных званых вечеров, которые, честно говоря, я нахожу не менее скучными, чем ты.

— Кто тебе сказал, что мне там скучно? — недовольно спросил граф.

— Об этом и говорить не надо. У тебя бывает такой скучающий вид. Неудивительно: рядом с тобой сидят старые важные дамы, а я думаю, ты предпочел бы общество какой-нибудь молодой и хорошенькой женщины вроде меня!

Граф снова рассмеялся:

— Молодой и хорошенькой самой будет неинтересно в обществе такого скучного старика, как я.

— Сомневаюсь, папа! Я так люблю тебя, что в конце концов, наверное, выйду замуж за какого-нибудь придворного лет восьмидесяти!

Отец улыбнулся. Когда через несколько минут они вдвоем входили в столовую, граф думал о том, как удивительно походила Валерия на свою мать. Она всех была способна заразить своей энергией и жизнерадостностью. Скучать в ее обществе казалось невозможным.

«Я должен найти ей мужа, который умел бы ценить и понимать ее», — подумал он, понимая, как трудна эта задача.

Десять дней спустя Валерия у себя в спальне в их доме на Парк-Пейн отбирала наряды, которые собиралась взять с собой во Францию. Она отвергла те, которые часто надевала во время сезона, и те, которые казались ей недостаточно элегантными, чтобы вызвать одобрение французов.

В ответ на письмо ее отца герцог написал, что, безусловно, с удовольствием увидится с графом, поговорит с ним о скачках и о недавно купленных им рысистых лошадях и, конечно, «в восторге от вашего намерения привезти к нам вашу дочь, леди Валерию».

Из письма было ясно, что герцог не догадывается, почему этот визит был задуман вдовствующей герцогиней. Бабушка сказала Валерии во время их последней встречи в Лондоне, что в письмах к герцогу ни словом не намекала ему на возможность женитьбы.

— Если бы герцог только заподозрил, что его хотят заманить в ловушку, он тотчас же постарался бы отгородиться от нас, — сказала старая леди внучке.

— В таком случае, он человек разумный, — заметила Валерия.

— Трудно назвать разумным подобное поведение со стороны человека, не имеющего наследника, — возразила вдовствующая герцогиня. — Представь себе, дитя мое, его великолепный замок, большой дом на Елисейских полях, его лошадей… Mon dieu! [3] Бог мой! (фр.) . Что это за лошади!

— Теперь, дорогая бабушка, ты пытаешься меня соблазнить, — засмеялась Валерия, — но я говорю: «Отойди от меня, Сатана!»

Герцогиня, которая и в свои почти восемьдесят лет сохраняла былую привлекательность, в отчаянии воздела руки.

— Нет, ты положительно невыносима! — воскликнула она. — Кого ты дожидаешься? Короля Сиама или архангела Гавриила?

— Архангел Михаил подошел бы больше, — ответила Валерия, — но, так как он недоступен, мне остается продолжать ждать.

— Знаешь, моя девочка, — вздохнула бабушка, — я желаю тебе счастья… Но ни одна женщина не может быть счастлива, если останется старой девой.

— Ну, до этого еще очень далеко. И по мне уж лучше остаться старой девой, чем всю жизнь скучать или даже страдать, будучи женой человека, с которым нет ничего общего.