Полина Федорова - Милый плут

Какой пример подает им означенный профессор? Посудите сами.

Всему городу и, конечно, студентам университета хорошо известны любовные похождения сего воспитателя юношества. Сразу по поступлению на службу в университет профессор Факс завел себе по примеру иных иноземных профессоров домоводку, однако не скромную и тихую, как и должно быть нанятым домоводкам, но простую бабу, солдатку из подгородного села Царицино и известную прежде потаскуху. Потом по ее удалении только едино решением университетского Совета (хотя я неоднократно указывал ему на сие непотребство), профессор Факс открыто зажил с шотландкой лади Гаттон, женщиной замужней, приехавшей в Казань из Петербурга и якобы здесь поджидавшей мужа. Сие ожидание длилось целый год! Позднее наш профессор имел самые тесные сношения, переписку и взаимные подарки с барышнею Лячковою, и я сам являлся очевидным свидетелем ее прискорбного состояния, несовместного с состоянием девицы.

Прошедшею зимою случилось вещь весьма удивительнейшая: профессор Факс женился. Я надеялся, что его жизнь наконец-то переменится, и он сделается наконец примерного и достойного поведения, однако я ошибся. Даже будучи обремененным брачными узами, профессор Факс не переменил образа своей жизни. Не далее как этой весной он имел несколько интимных свиданий с девицей Херувимовой, и я не удивлюсь, ежели с ней повторится та же история, каковая приключилась с барышней Лячковой ранее. Однако в домашнюю жизнь сего любвеобильного профессора входить мне теперь нет никакой возможности, да и, впрочем, нет ни надобности, ни особого желания. Ибо каждый сам по себе обязан, сберегая собственную свою честь, оберегать через то и честь заведения, коего он состоит сочленом. В противном же случае таковое сочленство для заведения, именуемого Императорским Казанским университетом, несомненно, является слишком обременительным и даже опасным.

За сим имею честь выразить Вам, ваше превосходительство, свое неизменное почтение.

Преданный Вам слуга, инспектор студентов, профессор

Статс-секретарь Магницкий был человеком твердым, прямым, к тому же высоких нравственных устоев. Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Альберта Карловича, не будь его превосходительство почитателем стихотворного таланта Серафимы Сергеевны и не пиши он сам, втайне, идиллические стихи. А может, опять вмешалось в планиду Факса везение, не единожды выручавшее его в затруднительных жизненных ситуациях, могущих кончиться крайне для него плачевно, но всегда завершавшихся вполне счастливо. Кто знает?! Однако факт: его превосходительство время от времени посещал литературный салон Серафимы Сергеевны. Пришел он на одну из литературных пятниц и после получения сего письма. А поскольку был он человеком твердым и прямым, то рассказал Серафиме Сергеевне о письме, не упоминая, конечно, о его авторе и содержании.

— Просто сочинитель сего письма очень нелестно отзывается о вашем муже, — только и сказал Михаил Леонтьевич, уступив расспросам Серафимы.

— И вы не скажете мне, что в этом письме? — продолжала настаивать она.

— Не могу, не имею права, — развел руками Магницкий. — Простите, но письмо носит служебный характер.

— Ну тогда я сама скажу вам, что в этом письме, — заявила Серафима.

— Я полагаю, этого делать не стоит, — заметил Магницкий.

— Отчего же, — не согласилась с ним Серафима Сергеевна. — Мой муж пользуется большим доверием и успехом у женщин. И в этом письме описываются его связи с женщинами. Ведь так? — взглянула она в глаза Михаила Леонтьевича.

Его превосходительство замялся и неуверенно кивнул.

— Так это мне все известно, — спокойно промолвила Серафима. — И его похождения до нашей свадьбы меня совершенно не трогают. Мужчина он был холостой, и увлекаться женщинами являлось его правом.

— В письме говорится о его похождениях не только до его женитьбы, — тихо произнес Магницкий.

— А вот это уже неправда, — воскликнула с жаром Серафима. — Клевета! Примернее и достойнее мужа, чем профессор Факс, не сыскать в целом свете! И этот ваш сочинитель письма просто хочет помешать Альберту Карловичу занять должность декана факультета. Неужели вы этого не видите?

Все это Серафима произнесла с такой убежденностью и искренностью, что сама поверила в свои слова. Поверил и Магницкий. К тому же у его превосходительства имелись кое-какие данные относительно нечистоплотности в финансовой сфере самого автора письма. Ну какая может быть вера нечистым на руку доносителям?