Кит Доннер - Неотразимый соблазнитель

Пейшенс отбросила одеяло, с нетерпением желая начать день, зная, что каждое утро, когда она просыпается, она сразу же захочет увидеть Брайса.

Ее взгляд привлек блеск. На подушке рядом с ней лежало прекрасное изумрудное ожерелье, переплетенное с бриллиантами, на изящной золотой цепочке.

Она посмотрела на него. Сначала с восторгом. Потом с удивлением. Потом с любопытством.

А потом с ужасом. Вдруг вспомнив утро, когда Брайс подарил графине точно такую же коробочку с драгоценностями и попрощался — это означало, что он избавился от своей бывшей любовницы. Пейшенс наклонилась, и ее стошнило.

Брайс откинулся в кресле в гостиной леди Элверстон. Он запланировал на это утро несколько дел, включая один последний визит в Уайтхолл, чтобы довести до конца их стратегию по поиску французских шпионов. Премьер-министр Эддингтон только что получил последние новости, которыми должен был поделиться с ним, и слух, циркулирующий по городу, что Наполеон планирует объявить войну в самое ближайшее время. Им нужно укрепить южное побережье и получить любое преимущество, поймав находившихся среди них шпионов.

Несмотря на почти неизбежную угрозу войны, Брайс думал о Пейшенс. Ему не терпелось вернуться домой, и узнать, понравился ли ей подарок, который он ей оставил. Вместо еще одной ветки жимолости, как прошлым утром, он положил изумрудно-бриллиантовое ожерелье, фамильную драгоценность, на ее подушку. Он потирал руки в предвкушении того, каким образом она, наверное, планирует отблагодарить его. Но сначала он признается ей в любви.

— Брайс, я действительно очень волнуюсь за Пейшенс, — сказала леди Элверстон, ее встревоженный голос наконец-то пробился сквозь его грезы наяву.

Брайс подался вперед, опершись локтями на колени.

— Почему? — Он нахмурился, гадая, не узнала ли она об их вчерашней эскападе.

Леди Элверстон махнула рукой:

— Я знаю, что она беспокоится о брате, который, как она рассказала мне, исчез из тюрьмы, и она беспокоится о тебе и твоем ранении.

Брайс мрачно скривился, когда она упомянула его рану, почти зажившую. Это только его забота, и ничья больше. Она не заметила его мрачный взгляд, но продолжила:

— Эта девочка готова принять на себя проблемы всего мира, но такое бремя ей не под силу. Я хочу видеть ее счастливой, она заслуживает быть счастливой. — Леди Элверстон многозначительно посмотрела на Брайса.

Он встал, избегая ее взгляда, и поставил на стол пустую чашку.

— Да, заслуживает, — тихо произнес он.

— А поскольку она не молодеет, не знаю, может ли она ждать следующего сезона.

Брайс удивленно воззрился на леди Элверстон:

— Ждать следующего сезона для чего? Леди Элверстон рассмеялась:

— Ну, для предложения, конечно. Марта сообщила мне, что к ней с визитами приходит много джентльменов, я думаю, возможно, даже сам герцог Греншем появлялся.

Скрестив руки на груди, он надменно заявил ей:

— Она не примет никакого предложения от герцога или любого другого из ее визитеров.

Леди Элверстон посмотрела на него с деланным недоверием.

— А почему нет? У нее хорошее происхождение, она, несомненно, красива внешне, она поразительно четко ведет твои счета, и все, кто окружает ее, поистине одарены ее безграничной любовью. — Она намеренно помолчала. — Я что-то упустила? — Лучезарно улыбаясь, она как будто искала его помощи в перечислении привлекательных для брака, достоинств Пейшенс.

Брайс повернул стул, и как ни в чем не бывало сел, положив руки на спинку, только скула его слегка подергивалась, и леди Элверстон поняла, что добилась желаемого эффекта.

— Да, она не умеет ездить верхом, она суеверна, она постоянно подвергает себя опасности, чтобы помочь окружающим.

Леди Элверстон кивнула:

— Я понимаю, о чем ты. Хорошая посадка в седле определенно ценится в свете, суеверие свидетельствует о довольно переменчивом настроении, хм-м… даже о непостоянном характере. Что касается подвергания себя опасности ради других, ну, это просто смешно. В конце концов, первый инстинкт всех людей — это выживание. Представь себе такую эгоистичную девушку, думающую о других, а не о себе. — Она встала, чтобы завершить разговор.

— Я, несомненно, рад, что вы проинформировали меня о недостатках Пейшенс. Теперь я вижу, как ошибался, и поиски мужа для нее будут гораздо сложнее, чем я предполагал.

Брайс встал со стула, чтобы возразить давнему другу. С явным блеском в глазах он добавил:

— И если вы позволите мне закончить… Внешние проявления в свете не имеют для меня никакого значения, и, если на то пошло, для Пейшенс тоже, меня не волнует, захочет она ездить верхом или нет. Я нахожу некоторые ее суеверия очаровательными, и она нуждается во мне, потому что когда Пейшенс заботится обо всех окружающих, нужно, чтобы кто-то заботился о ней. И мне, несомненно, приятно ей угодить. Ее сострадание и преданность не могут сравниться ни с кем среди моих знакомых. Она научила меня надежде, научила верить в доброту людей, когда я был убежден в обратном. И еще действительно пугающему, совершенно чуждому чувству под названием «любовь». Я ее прилежный ученик, и мне еще многому надо учиться. До Пейшенс я поклялся никогда не жениться до того, как смерть Эдварда будет отомщена. — Его лицо затуманилось, когда он вспомнил ночь, когда произнес эту клятву. — Но я нахожу, что мне не терпится как можно скорее сделать ее моей. — Он замолчал, вдруг осознав, что это был первый раз, когда он открыл свою уязвимость кому-то, кроме самого себя и своего друга.