Кит Доннер - Неотразимый соблазнитель

Пейшенс пожала плечами. Спеша по пляжу, она помахала Медведю, и, к ее огромному удивлению, он помахал ей в ответ.

Не встретив никаких трудностей в туннеле, она беззвучно проскользнула через кабинет и поднялась по лестнице к себе. Ее руки дрожали от усталости и страха после приключения на пляже. Она очень надеялась, что те люди прислушаются к ней и займутся более честным делом, чем контрабанда. Подумав о Медведе, она улыбнулась. За этой его огромной силой, похоже, была добрая душа.

В полном изнеможении Пейшенс вошла в свою комнату. Нужно было отдохнуть и решить, что делать дальше. Сняв туфли, она рухнула на кровать, стараясь не потревожить раненую руку.

Она чувствовала себя потерянной. Сегодня ей едва удалось спастись от незадачливых контрабандистов. Пейшенс нужно кому-то довериться, кому-то, кто сможет ее понять. Она подумала о графе и поморщилась. Ее враг уж точно не захочет ей помогать.

Но когда граф в тот раз обнимал ее на полу своей комнаты, он отнюдь не казался врагом, наоборот. Ей хотелось снова почувствовать тепло его объятий. Ощутить вкус его губ. «Я должна прекратить эту игру, — сказала себе Пейшенс. — Если он узнает, кто я на самом деле, вышвырнет меня из своего дома, а то и отправит в тюрьму».

Ее рука механически потянулась за утешением к серебряному медальону, подарку матери. Но ее пальцы не нащупали ничего. Она быстро села, усталость как рукой сняло. Она проверила всю одежду, перерыла постель, но медальона не нашла.

«Должно быть, он упал, когда Медведь тащил меня в пещеру, — решила она. — Я потеряла мой драгоценный медальон, меня чуть не убили контрабандисты, я почти наверняка вывихнула запястье и ничуть не продвинулась в поиске доказательств предательства графа. Ну что за отвратительный день. Уверена, завтра мне улыбнется удача».

Глубокой ночью Лондрингем, Килкенен и Ред Тату вернулись в дом. Ред и Килкенен ушли к себе, а Брайс тихонько открыл дверь в комнату Пейшенс и нашел ее крепко спящей. И тут его осенило. Уж не она ли кричала на пляже? Он уже хотел закрыть дверь, когда заметил возле кровати ее туфли. Брайс прокрался в комнату, взял в руки туфли и осмотрел.

Грязные, сырые и в песке. Он поставил их туда, откуда взял, и, раздраженный, вернулся к себе в спальню, мечтая уснуть. Удастся ли ему это? Вряд ли.

На следующий день после обеда Изабелла приперла Брайса к стенке в беседке, куда он направился после прогулки. Шелест атласа предупредил его о ее приближении. Он повернулся, чтобы прислониться спиной к колонне, и смотрел, как она входит в его убежище. Графиня жеманно улыбалась ему, садясь рядом с ним на мраморную скамью, бриллианты сверкали вокруг ее шеи, давая единственное освещение, если не считать лунного света.

— Брайс, дорогой, мне так не хватало тебя за ужином. Не с кем было поговорить, не с кем обсудить охоту в эти выходные и праздники. А я столько времени готовила все это. Где ты был целый день?

Проклятие, он совершенно забыл о своем обещании устроить охоту для ее друзей. Поскольку сам он был не в силах убедить ее уехать, он надеялся, что ее друзья смогут уговорить ее уехать в Лондон с ними, что их старания увенчаются успехом. Держать здесь бывшую любовницу и ее французского кузена оказалось абсолютно невыгодно, особенно с тех пор, как Сансуш начал всем и каждому сообщать о своем намерении уехать в Лондон. Кроме того, Брайс надеялся, что будет тратить много времени на новую управляющую домашними делами.

Изабелла продолжала щебетать, не осознавая, что Брайс ее не слушает.

— Все ответили на мое приглашение и выразили энтузиазм по поводу субботнего, суаре. Они знают, что ты редко открываешь свой дом для такого рода мероприятий.

Брайс проигнорировал ее слова. Что вообще привлекло его в ней когда-то? В свете она считалась довольно модной штучкой, наверное, поэтому он и заинтересовался. И сразу после смерти его брата Изабелла была очень убедительной, как раз когда ему нужно было найти выход своему горю. Изабелла просто объявила его горе своим. Но те несколько раз контролируемой страсти с Изабеллой оставили ему ощущение еще большей пустоты и печали.

Сейчас, глядя на ее красоту в лунном свете, он мысленно видел другое лицо. Пейшенс. Его новая управляющая, чьи темно-каштановые локоны обещали чувственное наслаждение, ее сияющие ореховые глаза, наполненные страстью, спелые губы, созданные для поцелуев. Или для лжи, он точно не знал.

Изабелла поднялась со скамьи и, приблизившись к Брайсу, положила руку с наманикюренными ногтями на его руку. Надув губки, она пожаловалась: