Кит Доннер - Неотразимый соблазнитель

Солнце уже давно село, когда Колетт разбудила ее:

— Мы почти приехали.

— Куда? — Пейшенс села прямо, растирая затекшую после сна в неудобной позе шею. Она прищурилась, глядя в темноту кареты, освещенной только одной небольшой лампой, пытаясь прочесть выражение лица Колетт. И тут же отпрянула от яда, исходившего из холодных глаз этой женщины.

Пейшенс никогда раньше не видела такого выражения на женском лице. Это напомнило ей лицо Иуды. Вспомнила она и о Сансуше. И о грязных, жестоких деяниях, которые люди совершают под покровом ночи из алчности, мести или просто без всякой причины. Какие у Колетт темные секреты? И кто украл ее женскую натуру и заменил ее беспощадной ненавистью?

— Ты думаешь, что ты невинна, но это не так. Никто из англичан не невинен. Наш благородный предводитель победит вашу презренную страну и народ, и вы все падете на колени перед превосходством французского общества, — презрительно произнесла Колетт.

— Почему ты взяла на себя миссию разрушения? — Ей нужно было знать эти ответы. В ее ситуации может помочь любая информация.

Колетт пожала плечами, пусть ее планы станут известны. Ничто не остановит ее. Пусть все узнают о ее успехе, о ее триумфе.

— Я Темный Ангел. Мне было тринадцать, когда английские солдаты напали на меня по дороге домой из города. Они изнасиловали и избили меня так сильно, что в течение многих месяцев я не могла даже рассказать об их гнусном преступлении, потеряла голос. Я хотела умереть — пока ко мне не пришел один человек. Он забрал меня у моих родителей, заверив их, что будет заботиться обо мне, хорошо воспитает и вернет мне мой голос. — Она помолчала. — Тот человек сдержал обещание. Всего через несколько месяцев он вернул мне мой голос. Это было слово «vengeance». — Она улыбнулась. — Месть. Он научил меня и еще троих мальчиков такого же возраста, которые тоже потеряли детство, что мы можем научиться использовать свое тело и мозг, чтобы служить Франции. Он вбивал слово «vengeance» в наши головы до тех пор, пока оно не стало, выжжено в наших душах. Пока даже во сне мы не стали думать о возмездии, владеть оружием со смертоносной силой и не чувствовать ничего, только жажду мести.

Пейшенс подалась вперед, захваченная историей Колетт, которая напомнила ей о жестокости мира, о котором до настоящего момента она так мало знала.

— Когда мы стали достаточно взрослыми, то поняли, что наша жизнь ничто для нашего хозяина. Мы были всего лишь его орудиями войны. Наш успех доставлял ему удовольствие, в случае же провала нас жестоко наказывали. Мы быстро научились не допускать промахов.

Самоуверенная улыбка появилась на губах Колетт, и Пейшенс с благоговением наблюдала за этой трансформацией.

— Я была лучшей у хозяина. Он никогда не думал, что я буду лучше мальчишек именно потому, что женщина. Ему довелось только один раз недооценить меня, прежде чем он получил свой урок. У него до сих пор шрам на лице. Дело моих рук.

Но рассказ Колетт затягивался, а Пейшенс все еще понятия не имела, что ее ждет.

— Какое отношение все это имеет ко мне?

— Больше года я пела в уши одному английскому шпиону, давая ему четко дозированную информацию, чтобы убедить его, что я лояльна его стране. Мы играли в опасную игру — он говорил мне что-то, я что-то говорила ему. Но мы никогда не знали, что из сказанного правда. — Ее глаза потеряли суровость и даже чуть потеплели. — Он был самым красивым мужчиной, лорд Лондрингем.

Испуганный вздох Пейшенс отвлек взгляд Колетт от нее.

— Да, его светлость. В прошлом ноябре я решила, что он слишком опасен, и с ним надо разобраться. Не забудь, меня тщательно научили, что убийство по веским причинам смягчает угрызения совести. — Она усмехнулась: — Мы должны были встретиться в нашем обычном месте. Сансуш послал письмо на корабль Килкенена, для лорда Лондрингема. Его брат, Эдвард, оказался на борту и пришел вместо него.

Сердце Пейшенс грохотало как гром в ее ушах, она была в ужасе от того, как разворачивалась история Брайса, едва могла дышать в тесной карете и боялась того, что будет дальше.

Колетт безразлично пожала плечами:

— Мне пришлось его убить. Он стоял на моем пути. Я даже ждала, что Лондрингем появится, чтобы забрать своего брата, но его светлость и его люди избежали наших французских пуль, кроме одной, которая попала ему в ногу.

Пейшенс обрела голос:

— Ты… ты убила брата Брайса?

Колетт разочарованно посмотрела на нее: — Ты разве не слышала, что я сказала? В войне иногда страдают невинные. Никто не может быть в безопасности. Единственное, о чем я сожалею, это что Лондрингем не погиб на наших французских берегах.