Елена Арсеньева - Несбывшаяся любовь императора

Пока незаменимый Сергей исполнял страшное приказание, Наталья Васильевна набила ридикюль деньгами. Она слышала, что немецкие доктора дерут с русских простаков втридорога, но скупиться, когда речь шла о ее жизни, не намеревалась.

Доктор, впрочем, еще не начал приема. Пришлось ждать, пока он встанет да позавтракает, и к тому времени, когда строгая прислуга наконец позволила Шумиловой войти к доктору, Наталья Васильевна была на грани обморока. Ужасы собственной смерти и даже разложения представлялись ей беспрерывно, и в кабинет она вошла в таком состоянии, что, прикажи ей Раух для спасения ее жизни немедленно выплатить Варваре Асенковой деньги, причитающиеся ей по завещанию, Наталья Васильевна покорилась бы без малейшего ослушания и молчания.

Уже на пороге Наталья Васильевна рухнула на колени и поползла к Рауху, протягивая ему раскрытый ридикюль, наполненный золотыми монетами и ассигнациями. Любой другой человек, наверное, вытаращил бы глаза, но доктор Раух слишком многое повидал за время своей медицинской практики. Случалось, ради спасения своей жизни люди предлагали ему баснословные состояния, титулы и даже небольшое итальянское княжество. Если бы Раух был столь же блистательным исцелителем, как диагностом, он бы уже не только озолотился, но и повелевал бы миром. Однако он был всего лишь врачом, к тому же не любящим и не умеющим лгать, но не более. Поэтому он не без брезгливости запустил свои длинные пальцы в ридикюль, вынул сумму, втрое превышающую ранее назначенный им за первичный визит гонорар, – один русский столько же заплатил ему недавно, а потом даже отказался забрать половину, когда доктор высказал ему роковой диагноз, и оставшаяся у него сумма доктору понравилась, он даже решил повысить гонорар, если находятся люди, которые готовы его давать, вот и сия дама из таких. Раух спросил, чем он может помочь мадам, и выжидательно примолк, но пауза длилась недолго. Mадам, с трудом пробиваясь сквозь слезы, сообщила, что ее имя – Наталья Васильевна Шумилова, что ее муж недавно был с визитом у господина доктора и тот предсказал ему скорую кончину от болезни. Предопределение сие сбылось, муж в могиле, и теперь Наталья Васильевна страшно испугана, а не могла ли она заразиться от мужа и не последует ли вскоре за ним.

– Спасите меня, спасите… – задыхалась она от рыданий.

– А что, вы ощущаете некие признаки болезни? – спросил Раух, удивляясь такому совпадению. Жена того самого купца! И опять нет счету деньгам. Видимо, она получила хорошее наследство после мужа.

– Нет… Да… Я не знаю… Я боюсь! – твердила Наталья Васильевна, и тогда доктор объявил, что должен произвести тщательный осмотр, а потому просит ее раздеться и позвонить вот в этот колокольчик, чтобы позвать его, когда она будет готова.

Он принимал у себя уже не первую русскую даму и знал, что они, независимо от сословия, до чрезвычайности стыдливы. При слове «раздеться» они, как правило, расстегивали верхнюю пуговицу, а в лучшем случае спускали с плеч платье. Каково же было его изумление, когда он, явившись по звону колокольчика, обнаружил в своем кабинете совершенно голую особу, ну то есть без малейшего признака одежды и белья на ее пухленьком белом теле. Доктор Раух удивился, как же она умудрилась снять с себя все свои дамские штучки, в том числе кринолин и корсет, все это теперь громоздилось на полу.

«Как же она это вновь наденет? – всерьез озадачился он. – Может быть, в карете ждет горничная? Иначе кто зашнурует ей корсет? Или, Боже помилуй, она попросит меня?!»

Раух брезгливо передернулся – он мог прикасаться к женскому телу только в медицинских целях. У него никогда не было жены, он вообще не интересовался женщинами (мужчинами, впрочем, тоже), вопросы пола были для него скучны, а соитие невозможно, ибо тело человеческое – ведь абсолютно здоровых людей нет вообще! – являлось источником таких ужасных заболеваний, что Раух просто опасался заразиться ими при интимном соприкосновении.

Снова окинув кучку одежды на полу взором, в котором читался лишь холодный интерес исследователя, он с облегчением обнаружил, что корсета там нет вовсе – очевидно, сия дама его не носила, а значит, он будет избавлен от унизительной просьбы.

После этого важного открытия доктор начал осмотр и провел его, ощупав даму везде, где только смог дотянуться, скорее для очистки своей медицинской совести, чем ради результата, который был ему известен немедленно, как только дама назвала свое имя.