Ромэн Сарду - Далекие берега. Навстречу судьбе

Шеннон Глэсби воспользовалась моментом, чтобы подойти к управляющему. Поклонившись ему с притворной любезностью, она сказала:

— Прошу прощения, монсеньор Хаггинс. Ваша милостивая рекомендация убедила чудесного мсье Кена Гудрича, и он взял меня на работу!

Шеннон протянула бумагу, на которой стояла подпись хозяина «Красного мундира».

— А, да, — откликнулся Хаггинс. — Кен Гудрич? Хорошо, дитя мое. Он порядочный человек, умеющий считать, как мне говорили.

— Поскольку отныне установлено, что я могу получить деньги, обещанные за эту работу, и поскольку я прожила полгода в доме Убогих, не позволите ли мне вернуться в мою прежнюю комнату в Господском доме?

Джон Хаггинс щелкнул пальцами, подзывая Томаса Гиббона:

— Вы слышали, Гиббон? Еще одна пансионерка Господского дома. За пять шиллингов и три пенса. И помилосердствуйте, прошу вас! Намотайте себе на ус, главный стражник: надо заполнить пустые камеры, которые приносят нам лишь убыток!

— На самом деле, два пансионера — я и мой сын, — поправила Хаггинса Шеннон.

— Тем лучше! — обрадовался Хаггинс. — Вот девица, которая нашла работу и теперь будет нам платить за наем более шести шиллингов в неделю. Это я и хочу слышать!

Хаггинс посмотрел на Шеннон:

— Если бы мы могли надеяться на всех заключенных так, как надеемся на вас, дитя мое, наше ремесло стало бы завидным. Увы… Пойдем, Джон, я голоден!

Но сын не сразу последовал за отцом. Он с угрожающим видом подошел к Шеннон:

— Вас-то я хорошо знаю! — сказал он. — Вы большая фантазерка. Берегитесь! Я не спускаю с вас глаз.

Несмотря на его угрожающий тон, молодая женщина боялась сына меньше, чем отца:

— Мне жаль, что вы относитесь столь сурово к такой невинной жертве, как я, Младший.

Хаггинс подпрыгнул:

— Я запрещаю вам так меня называть!

— Тем не менее во Флит все вас так зовут.

— Берегитесь, говорю вам! Вы и вам подобные! Однажды тюрьма станет моей, и тогда здесь будут царить другие порядки!

Шеннон вызывающе поклонилась и прошептала:

— Словно может быть еще хуже!

Она резко развернулась и пошла прочь.

Из всех долговых тюрем Лондона Флит считалась самой ужасной. Это произошло благодаря усилиям Джона Хаггинса и его сына, которые пять лет назад купили пожизненную должность управляющего за пять тысяч фунтов стерлингов.

Согласно английскому законодательству должник, не способный вернуть долг, физически становился собственностью кредитора. После вынесения судом приговора по делам о несостоятельности кредитор мог требовать заключения должника в долговую тюрьму. Долговые тюрьмы разительно отличались от уголовных тюрем. Первые были частными заведениями, обогащавшими своих хозяев. Заключенные должны были не только платить по счетам своих кредиторов, но и вносить плату за проживание и еду. Самые обездоленные рассчитывали на помощь семьи и друзей, которые каждую неделю отдавали привратникам небольшую сумму, или на сострадание общества (прося милостыню через отдушины своих камер или решетку, специально предназначенную для этих целей). Некоторым должникам кредиторы разрешали работать вне стен тюрьмы, принимать гостей и клиентов. Другие пользовались правом выходить за тюремную ограду, заниматься торговлей и жить на территории, которая называлась тюремными границами Флита. К этой зоне относилось несколько улочек, расположенных вокруг тюрьмы в радиусе одной мили: отголосок средневекового права на убежище на территориях, прилегавших к церквам.

Во Флите, как и в других подобных заведениях для должников, действовало строгое правило: на все были установлены расценки .

Это была демоническая система, которая подразумевала, что жалкие гроши должника, обязанного платить кредиторам, будут идти на оплату содержания в тюрьме.

Если должник не мог платить за камеру, его отправляли в башню — в «одиночную камеру»: пропахший нечистотами каменный мешок, где он в буквальном смысле гнил до тех пор, пока его смилостивившиеся родственники не погашали долг перед пенитенциарным заведением.

Во Флите был так называемый Господский дом, предназначенный для должников «богатых» и должников, занимающих в обществе высокое положение, и дом Убогих.

Часто случалось, что должник попадал во Флит вместе с женой и детьми.

На тот момент в тюрьме насчитывалось сто девяносто два заключенных, а всего проживало более шестисот жильцов. Жильцов, которые каждую неделю приносили Хаггинсам скромную сумму: шестьдесят фунтов стерлингов.