Кэтрин Андерсон - Дикое сердце

Прерывисто вздохнув, она вернула рисунок на прежнее место над каминной доской, не в силах предать его огню. Быстрая Антилопа был ее другом, ее чистой любовью, ее целителем. Неужели это так плохо — свято хранить воспоминания? И не все ли равно, кем он теперь стал? Может, все было бы иначе, если бы она когда-нибудь снова увидела его.

Чувствуя себя невыразимо одинокой, Эми повернулась к портрету спиной и обошла кругом всю свою маленькую, тускло освещенную комнату, задержавшись у полки с безделушками. Она погладила пальцами маленькую деревянную фигурку медведя, вырезанную Джереми, одним из ее учеников. На полке, чуть ниже медведя, стояла вазочка с засохшими цветами, собранными для нее дочерью Хэмстеда. Разглядывая эти немудреные подарки, она несколько успокоилась. Ей нравилось учительствовать. Какой одинокой она, наверное, чувствовала бы себя, если бы жизнь не была заполнена людьми, которые любили ее, и не только ее учениками, но и Лореттой и ее семьей.

Хотя в доме уже было совсем темно, она направилась в свою спальню без лампы. С детства страдавшая куриной слепотой, она давно во всех подробностях изучила все закоулки дома и могла передвигаться по нему в полной темноте. Быстро раздевшись из-за промозглого холода, проникавшего, казалось, прямо через стены, она натянула на себя белую ночную сорочку и застегнула ее до самого подбородка. Вся дрожа, она сложила свое нижнее белье в аккуратную стопочку на бюро так, чтобы утром можно было дотянуться до него, не вставая с постели. Привычные действия вернули ей спокойствие, и она уселась у туалетного столика, расплела волосы, взяла в руки щетку и, как обычно, ровно сто раз провела по своим роскошным длинным локонам.

Она посмотрела в сторону постели и не смогла разглядеть даже ее очертаний. Следовало бы завернуть в полотенца несколько горячих кирпичей и положить их под простыни, но на это у нее уже не хватило сил. Ей казалось, что непроглядная тьма надвигается на нее и давит. Она отложила щетку и, притягиваемая неясным светом луны, подошла к окну, положив руки на оконный переплет. Через запотевшее стекло взглянула на главную улицу городка, освещенную только отблесками огней салуна Счастливчика Наггета.

Звезды спрятались за облаками. В марте на юге Орегона уже должна была установиться весенняя погода, но сегодня с неба частил дождь пополам со снегом. За крыши домов цеплялись клочья тумана. В бледном лунном свете, с трудом пробивающемся из-за туч, она едва рассмотрела залитые дождем тротуары. Завтра дороги превратятся в непролазное болото. В отличие от Джексонвилла, Селение Вульфа пока что еще не обзавелось мостовыми.

По ее спине опять пробежал холодок. Она поспешила нырнуть в постель, которая приняла ее неприветливо: простыни были просто ледяными. Прижавшись щекой к подушке, она смотрела, как на дереве за окном голые ветви раскачивало ветром.

Сегодня Эми почему-то больше, чем обычно, было страшно закрыть глаза. Газетная статья воскресила в ее памяти жуткое прошлое. Через несколько коротких часов уже начнется рассвет, но пока, в ночной мгле, ей мерещились ужасы, о которых лучше было не вспоминать. Да и как ей было заснуть, когда ее мысли беспрестанно крутились вокруг газетного сообщения о команчерос? Неужели одно из этих ужасных лиц на газетной фотографии могло принадлежать Быстрой Антилопе? Раньше, когда она предавалась своим мечтам, память о Быстрой Антилопе всегда согревала ее. А сейчас он скакал где-то в ночи вместе с людьми из ее кошмаров — ворами, убийцами и, что самое ужасное, насильниками.

Она представила себе рассвет в саваннах Техаса, когда восточная сторона неба окрашивается в розовый цвет, а все вокруг еще подернуто мглой. Встречает ли сейчас его Быстрая Антилопа? Обдувает ли его лицо северный ветер, несущий с собой запахи весенней травы и диких цветов? И, глядя на этот пламенеющий горизонт, вспоминает ли он хотя бы на секундочку то давно ушедшее лето?

Солнце вставало все выше, и Свифт — Быстрый Лопес чувствовал, как росло напряжение в людях, скачущих рядом с ним. Даже его гнедой жеребец Дьяболо, казалось, ощущал это, все время фыркая и норовя идти боком. Свифт знал, что скука действует на Чинка Габриеля и его людей, как слепень на лошадь: какой-нибудь мелочи было достаточно, чтобы они взбеленились. Уж слишком долго они ехали, не ввязываясь в драку. А это теплое утро с запахами пробуждающейся весны только усиливало напряжение. В это время года мужчины, как коты, становятся беспокойными. Но, в отличие от них, эти парни становились еще и опасными, особенно когда их загоняли в угол.