Ирэн Фрэн - Набоб

— Он бы там умер. Между прочим, он вполне здоров, а здоровый матрос — большая редкость. Вы же знаете, как трудно набирать людей во флот.

Годе выпил еще арака. Дю Кенуа хотелось поскорее закончить этот неприятный разговор, подчеркивавший его подчиненное положение, и он обратился к Мариан:

— Скоро мы будем в Индии, и нам придется расстаться с вами, мадемуазель де Шапюзе.

— Увы, господин дю Кенуа.

— Признаюсь, вы для нас загадка. Мы до сих пор не знаем, что вы собираетесь делать в этой стране.

Алкоголь развязывает языки. «Может, пора удовлетворить любопытство офицеров», — подумала Мариан, которая за шесть месяцев с тех пор, как корабль отплыл из Лориана, ни разу не обмолвилась о цели своего путешествия. Что до занятого своими делами Годе, то будущее Мариан его не заботило. Сейчас он, похоже, вообще не слушал.

— У меня… есть родственница в Пондишери, госпожа Карвальо. Она обещала найти для меня подходящую партию в городе. Правда, я в этом немного сомневаюсь. Но ведь я сирота. Это брат заставил меня поехать к ней.

— В Кейптауне вы сказали мне, что едете к отцу, — удивился дю Кенуа. — То же самое сказал ваш брат, когда договаривался, чтобы вас взяли на борт.

— Вы устали, господин дю Кенуа, и путаете меня с кем-то другим, — Мариан заставила себя улыбнуться.

— Суда Компании не часто перевозят столь прекрасных пассажирок, сударыня. Я не мог вас ни с кем спутать.

— Спутали с какой-то другой женщиной из другого путешествия, — с безразличным видом проговорила Мариан, будто не слышала его ответа.

Дю Кенуа решил не настаивать. Он совершил столько плаваний, что уже не был ни в чем уверен.

— Климат в Индии очень тяжелый, — сказал он. — Будьте осторожны. Эта страна подходит не для всех.

— Кому она вообще подходит? — вмешался Годе. — Разве что английским свиньям!

— Тем не менее было бы неплохо, если бы мы сумели их прогнать, — заметил дю Кенуа.

— Пора заканчивать эту войну.

— Но разве Франции не выгодно закрепиться в Индии? Там столько богатств. К тому же это страна мудрецов… Люди там мирные, трудолюбивые и нас любят; говорят, они живут по законам природы!

— Вы никогда не ходили дальше набережной Пондишери, капитан, и слишком увлекаетесь нашими философами, — перебил его Годе. — Единственное, что мы можем делать в Индии, это скупать по низким ценам алмазы, специи и муслин. Чтобы завоевать Индию, надо продолжать войну. А кто будет платить за это? Компания? У нее и без того дела идут скверно! Еще немного — и торговля перестанет приносить прибыль.

— Но ведь Дюпле все-таки ведет войну.

— Дюпле — идиот.

Дю Кенуа аж подпрыгнул от этих слов.

— А говорят, что он ваш друг. И вроде бы вы сами много лет жили в Индии…

— Да, я жил там несколько лет, — смутился Годе, — и знаю, о чем говорю. В Пондишери, в Шандернагоре я часто бывал на рынках, в лавках, посещал банкиров, иногда путешествовал. Янаон, Карикал, Маэ — всего пять факторий. Поверьте, этого вполне хватит, чтобы поставлять во Францию пудру для дам.

— Дюпле… — пробормотал дю Кенуа. — Ходили слухи, что император Индии хочет женить своего сына на его дочери.

— Все может быть. Еще одна глупость. Но времена меняются, дю Кенуа, и теперь мы довольно хорошо знаем эту страну. Это не воображаемый вами рай. Сразу за пределами Пондишери — джунгли. А в них — дикари.

— Но как же все-таки шелка и специи? — решила вставить словечко Мариан. — Разве их мог бы производить какой-нибудь неразвитый народ?

— Они не просто неразвитый, сударыня! Это не народ, а чудовище! — Увидев, что Мариан испугалась, Годе развеселился. — Они калечат собственных детей и посылают их просить подаяние. Они сжигают вдов с останками мужей на погребальных кострах; они продают богачам девственность своих дочерей! К тому же они идолопоклонники! Если они не почитают Магомета, то, значит, поклоняются богам с головой слона или вепря, змеям, коровам, не знаю, кому еще… Их божков даже подсчитать невозможно. Я уже не говорю об их сексуальной распущенности. Индия перещеголяла Рим периода заката империи!

Мариан не могла скрыть разочарования. Во время путешествия она держалась уединенно, желая сохранить в тайне свои мечты. И не сомневалась, что они сбудутся. Когда бывший дружок, мошенник, которому Мариан передала украденные у откупщика драгоценности, предложил отправить ее в Индию, — иначе девушка попала бы в тюрьму, потому что полиция уже шла по следу, — она готова была бежать куда угодно, хоть на остров Мономотапу. А потом, уже во время путешествия, она стала мечтать об Индии, веря в то, что о ней рассказывали в Европе: об утопающих в цветах дворцах, о нагих рабах, напудренных, как лакеи, о танцах и благовониях, короче, об утонченной Индии. И вот теперь Годе пугает ее всякими ужасами!