Дженнифер Блейк: Стрела в сердце

— Если ты меня вынудишь, я волью тебе в горло бутылку виски еще до того, как мы будем на пароходе. Капитан поймет, когда я объясню ему, что ты глубоко заблуждаешься.

Она немигающим взглядом смотрела на него в темноте. Потом чуть слышно произнесла:

— Ты не посмеешь.

— Ты думаешь, что я также освобожу тебя от своей любви, как ты освободила меня? Я не так сговорчив. Я хочу тебя так, как никого никогда не хотел в своей жизни. Ты — мой дом, мой очаг, мое самое последнее пристанище. В тебе мое спасение и мое искупление, ты — мое золотое руно, золотое сияние. Ты — мои анютины глазки, которые я искал повсюду — в бесконечных бурных морях и завшивленных городах. Я так тосковал по тебе, так желал тебя! Я завязал в тугой узел всю свою волю, пытаясь сдержать себя, чтобы не снести голову твоему мужу. И если ты думаешь, что теперь я потеряю тебя только потому, что какие-то угрызения совести привязывают тебя к умершему человеку, то тогда ты меня не знаешь.

Там, где-то внутри Кэтрин, зародились облегчение и радость и уже рвались наружу.

— Ты знаешь, я хочу быть, как это выразить сладким яблоком твоей души . И также, возможно, твоей женой.

— Когда? — потребовал он, но уже отпустил ее.

— Как я могу тебе сказать? Ведь ты сам говорил, я едва тебя знаю.

— Ты узнаешь, всего меня и навсегда. Я обещаю.

Его последние слова вошли к ней в душу, унося сомнения и развеивая страхи, вынося наружу радость.

Она взялась руками за лацканы его сюртука и притянула его к себе ближе, улыбнулась и в свою очередь спросила:

— Когда?

Быстрая езда укачивала их, и теперь они уже беспрепятственно приближались к Св. Фрэнсисвиллю. Рован нежно прикоснулся к ее лицу, и когда она удобно устроилась в его объятиях, сказал:

— Начиная с этой минуты.