— Его жизни…
— Он еще не умер и, может быть, не умрет еще и завтра. Какова, ты думаешь, будет реакция Дворянчика, когда он увидит, что мальчики сбежали? Он подвергнет тебя пытке?.. Ничуть! Этот дьявол пострашнее! Твой муж, несмотря на все его раны, заменит Беранже! Ты чувствуешь себя достаточно сильной, чтобы видеть, как его положат на каминную решетку?
Она не смогла удержать вырвавшийся крик:
— Нет!… И добавила тише:
— ..Он не осмелится. Это ведь его брат по оружию!
— Несчастная дура! Ты еще ничему не научилась! Перед огромным замком госпожи Эрменгарды человек такого сорта не поколеблется в выборе. Я не уверен, что в этом красавце демоне вообще есть человеческие чувства! Но если ты найдешь в себе смелость подвергнуть риску…
Катрин склонила голову и отпустила колонну. У нее не было сил отвечать, и она отрицательно покачала головой. Она была побеждена. Ландри был прав: ей надо уходить с, остальными, оставив позади себя того, кого она любила, не имея даже возможности узнать, что с ним станет. Не она примет его последний вздох, или в том случае, если Бог окажет не правдоподобную милость, не она встретит его первый взгляд…
Так страшно было ее горе, так тяжело на сердце, что она не могла не поддаться искушению сделать последнее усилие.
— Кто уверит меня в том, что они не убьют его, когда мы уйдем? Я не хочу оставлять его одного, Ландри… я не могу бросить его без защиты на руках этих животных!
— Он будет не один: я остаюсь.
— Ты сошел с ума. Они тебя разорвут.
— Не думаю! Этот юноша, у которого так хорошо подвешен язык, заткнет мне рот и хорошенько меня свяжет с помощью разорванных занавесок. И даже может слегка оглушить, чтобы все выглядело более правдоподобным. Остальное касается меня одного.
Готье и Беранже, торопясь поскорее перейти к делу, снимали занавески, рвали их на длинные полосы и скручивали наподобие веревки.
Довольно быстро монах был основательно связан, в то время как Катрин растерянно смотрела на них, не решаясь помочь им.
Она взяла руку мужа и прижала к груди. Она была горячая, эта рука, но все еще живая, и в ней тяжело билась кровь человека, которого она любила. Она встала на колени, приложила к этой руке свою влажную щеку, потом дрожащие губы. Она знала, что через мгновение его больше не увидит, что не может противиться неумолимому ходу судьбы, что этот взгляд, эта ласка будут последними…
— Моя любовь… — прошептала она… — Я бы так хотела остаться с тобой… до самой могилы. Я бы так хотела тоже умереть! Но есть малыши, наши малыши… Они во мне нуждаются, ты знаешь. Я должна вернуться туда… к нам домой… ради них… Я должна уйти… оставить тебя, моя любовь…
Она закрыла лицо руками, безумно желая умереть здесь, в эту секунду и никогда больше не подниматься.
— Госпожа Катрин, — раздался хриплый голос Готье, — надо уходить, мы готовы.
Она посмотрела на них. В их глазах была растерянность и вместе с тем отчаянная решимость.
Ландри, крепко связанный, все еще стоял, и его рот был еще свободен.
— Я хочу попрощаться с тобой до того, как мне заткнут рот, — сказал «он мягко. — Не сомневайся, Катрин! Иди без боязни по дороге, которая тебя ожидает. Ты хорошо знаешь, что я твой брат и что я, тебя всегда нежно любил.
Тогда она бросилась на шею монаха, отчаянно стиснула его в объятиях и несколько раз поцеловала.
— Побереги себя, мой Ландри, — всхлипнула она. — Последи за ним и, моли Бога, чтобы он сжалился над нами…
— Быстрее! — заторопил Ландри, не желая поддаваться эмоциям. — Нельзя терять времени. Теперь кляп… потом удар табуретом. Но постарайся не убить меня, юноша! Я буду молиться за вас всех. Прощай, Катрин…
Мгновение спустя монах, которого звали Ландри Пигас, лежал распростертым на полу, умело оглушенный Готье. Капелька крови блестела на его выбритой макушке.
— У него будет огромная шишка, — констатировал молодой человек, — но он нормально дышит. Теперь бежим.
Почти силой оторвав Катрин от неподвижного тела ее мужа, к которому она вернулась, он потащил ее к чулану.
Последнее, что видела она, был профиль Арно который, как ей показалось, навсегда застыл под окровавленными бинтами…
Долгая ночь кончилась. Когда поднялся день над большими окрестными лесами и раздались хриплые голоса петухов, небо, в котором светились запоздалые звезды, стало серо-голубым, потом сиренево-розовым. Торжествующая заря предвещала прекрасный день, и трое беглецов, лежа под кустами ежевики и кизила, смотрели, как светлеет небо…
Читать дальше