Ирэн Фрэн - Желания

Жизнь шла своим чередом. Но можно ли было назвать жизнью то, что происходило на «Дезираде»? Это был огонь, лихорадка. Юдит упорно добивалась черного света, Командор позволял ей делать все, что она хочет. Запретный дом стал для нее своим и, как во всех других становившихся родными жилищах, здесь появились свои прелести, привычки и разочарования. Юдит бывала повсюду, просила все, что нужно для декора картин, обедала и ужинала, когда хотела. Как и предупреждала Крузенбург, «Дезирада» постепенно становилась простой декорацией. Юдит выбрала для своей мастерской комнату в задней части дома, которую в детстве считала загадочной, недоступной, скрытой за деревьями и длинной стеной, как за крепостным валом, окружавшим частное владение. Единственный раз она спустилась в парк посмотреть, на что похож другой фасад, и была очень разочарована. Она-то представляла себе нечто роскошное, витиеватое и грандиозное. А обнаружила приземленность, заурядность и банальность. С обратной стороны «Дезирада» была похожа на все другие виллы мыса. Все усилия архитектор потратил на стены, выходящие на алле дю Фар, словно призванные угрожать «Светозарной». Архитектор «Дезирады» задумал ее для публичной демонстрации, а может, демонстрации злобы или мести. Юдит вскоре наскучила прогулка. Она вернулась в дом и больше из него не выходила. Теперь у нее было впечатление, что она обошла свою тайну по кругу. И Юдит решила, что то же самое можно сказать о Командоре: красивый фасад, интересный персонаж. И куда это делось, едва он увлекся ею.

Но лабиринты дома, похожие на ловушки, удерживали ее очень долго. Первые недели Юдит считала их настоящей шкатулкой с сокровищами и думала, что они никогда ей не наскучат. Однако не все достопримечательности интересовали ее в равной степени. Например, автомат, охранявший вход в бальный зал, так поразивший Юдит во время первого визита в детстве, теперь оставил ее равнодушной. В самом бальном зале огромная обсидиановая статуя тоже не заинтересовала ее, несмотря на десятки капелек воды, выступавших на поверхности камня под действием медленного горения редких пород дерева, лежавших во всех каминах. На чердаке Юдит обнаружила декорации, которые создавал Эффруа к каждому празднику на «Дезираде». По их фактуре она догадалась, что большая часть декораций относилась ко времени Ирис, как бы сказал Командор; это было все, что осталось от пышных празднеств той эпохи. Но эта тайна показалась ей простой, слишком явной, лежащей на поверхности. То, что она искала, должно было пролить свет на необычность виллы. Ведь дом каким-то образом влиял на ауру Командора? Разглядывая мебель и наполнявшие помещения безделушки, Юдит наконец поняла, что все дело в мельчайших деталях, а вернее, в скоплении незначительных деталей, гармонировавших друг с другом. Часто это были даже не сами предметы, а их отражения. На повороте какой-нибудь галереи широкие занавеси открывали лаковый китайский сундук, напротив которого стоял комод, а на нем постоянно зажженная лампа освещала гримасничающую, казавшуюся живой фигурку. А при любом другом освещении фигурка оставалась безжизненной. Или в полутьме вдруг возникали змеевидные перила маленькой лесенки; их тень на белой стене обвивалась кольцами вокруг посетителя. Ни один орнамент на стеновой панели или двери не остался без какой-нибудь ужасной фигуры, словно внезапно вырванной из глубокого сна первым же зажженным канделябром. Десятки зеркал бесконечно отражали какой-нибудь один образ и возрождали в зависимости от времени дня разноцветные полупрозрачные формы: тень какой-нибудь смешной статуэтки, сконцентрированную в призме флакона с духами, фигуру карты Таро… Словом, здесь было редкое обрамление, изысканный и извращенный декор, вызывавший головокружение — головокружение, так необходимое для живописи Юдит. Но оставалась еще одна тайна, пока еще скрытая от нее «Дезирадой»: тайна черного света. Очевидно, ответ надо было искать в самом Командоре, а не в его доме. Но как приблизиться к нему, чтобы приноровиться к этому свету? Неужели для этого придется разделить с ним постель и стать той, кем он ее называет — его сестрой или его второй душой? Сначала, когда он говорил так, Юдит не придавала этому значения. А он говорил дни и ночи напролет. Когда она прекращала рисовать, они садились в маленькой гостиной, обустроенной для просмотра кинофильмов. Один из слуг демонстрировал на экране, висевшем над неработающим камином, один из шедевров Командора. Обычно у ног Командора всегда стояла зажженная лампа и Юдит внимательно наблюдала за выражением его лица, не упуская ни одного нюанса.