Кэтрин Куксон: Девушка с приданым

Сара Ханниген замерла у стола без скатерти, стоящего посреди кухни. Она не сводила усталых глаз с врача, нервно хватаясь руками попеременно то за плетеную корзину, то за свою шаль. Когда дверь захлопнулась за спиной Дорри Кларк, Родни Принс подумал с минутку, а затем быстро написал что-то на листе, вырванном им из записной книжки.

– Я пошлю за доктором Дэвидсоном, миссис Ханниген, – дописывая, сообщил он. – Пусть ваш муж доставит записку по этому адресу как можно быстрее.

– Я отнесу записку, – затаив дыхание, произнесла Сара.

– Нет. Вам надо кое-что купить и натопить в доме. Пусть пойдет ваш муж.

Миссис Ханниген беспомощно переводила свой взгляд с затылка головы Тима на бородатое лицо малознакомого врача и обратно. Он не знал… Он был словно из другого мира. Подаренный ей соверен доказывал это с полной очевидностью. Если доктор и впредь продолжит швырять деньги направо и налево, то в покое его не оставят. Как он разговаривал с Дорри Кларк! А теперь вот посылает Тима, словно мальчика на побегушках. Пресвятая Богородица!

– Лучше я пойду, доктор…

– Нет. Мистер Ханниген! – обратился врач к неподвижно застывшей голове хозяина дома. – Будьте столь любезны отнести эту записку доктору Дэвидсону. Вашей дочери очень плохо.

Голова Тима Ханнигена повернулась. Его блеклые глаза под лохматыми бровями ничего не выражали. Зрачки медленно сфокусировались на черном клинышке бороды Родни. На лице мелькнула тень насмешки.

– Пошла она к черту! – медленно выговаривая слова, произнес Тим.

Верхняя губа была чуть поджата. Бросив многозначительный взгляд на жену, отец Кейт снова уставился на горящий в камине огонь.

– Вы отдаете себе отчет в том, что ваша дочь может умереть?

Голова Тима Ханнигена дернулась. Казалось, он беззвучно смеется.

– Доктор! Умоляю… Давайте я отнесу записку. Пожалуйста! Я быстро сбегаю…

Выдернув сложенный листок из пальцев врача, миссис Ханниген без дальнейших пререканий выскочила из дома через задний ход. Послышался стук захлопывающейся двери. Родни Принс стоял, уставившись на затылок Тима Ханнигена. Такого всплеска злобы он, казалось, никогда прежде не испытывал за всю свою жизнь. Эти люди… Кто они такие? Звери? Ужасная толстая акушерка, от которой воняет джином, бессердечный хозяин дома, столь жестокий, что воображение врача отказывалось поверить в возможность подобного. Следовало хорошенько врезать по этому рту, сведенному в зверином оскале, так чтобы эти змеиные глаза закрылись… Но к чему такие крайности? Ему сегодня понадобится много сил. Врач повернулся и зашагал вверх по ступенькам лестницы, придерживаясь рукой за стену. Как говорит Фрэнк, не стоит метать бисер перед свиньями. Что бы он ни делал, эти люди все равно не смогут выбраться из болота, в котором прозябают, так как девяносто процентов из них не многим лучше животных… Не то чтобы Родни Принс особо ценил мнение брата, но принятое им решение разочаровало всех членов семьи, а также Стеллу, которая, как оказалось, терпеть не может это ужасное место. И ради чего? Родни трудно было вразумительно излагать не до конца ясные чувства, побудившие его кардинально изменить свою жизнь. По крайней мере, он не смог переубедить никого из своих родных. Если бы Родни Принс все не бросил, то сейчас у него была бы лондонская практика и доходное место в одной из лучших больниц. В эту минуту он преспокойнейшим образом ехал бы ужинать к себе домой, в Рукхерст.

Каким же прекраснодушным дураком он был! «Нельзя притворяться, что тобой движет идея или симпатия к этим отвратительным людям». Отец назвал его упрямцем. Вердикт матери звучал: «Извращенная форма снобизма». Фрэнк, презрительно улыбаясь, сказал, что он просто пресытился и желает пощекотать себе нервы. Только дед ничего не сказал. Он молча слушал доводы внука, не выражая при этом ни одобрения, ни осуждения. Только во взгляде старика Родни прочел… зависть. Или это ему только почудилось?

В комнате ужасно холодно. Если девчонка не умрет во время родов, то холод наверняка сведет ее в могилу. Склонившись над Кейт, он пощупал пульс. Если мать роженицы застанет Дэвидсона дома, он сможет добраться сюда не раньше, чем через полчаса. Чем раньше они начнут, тем лучше. Роды будут трудными…

«Надо что-нибудь сделать, а то замерзнем».

Родни опустился на колени на небольшой плетеный коврик перед очагом и дунул на остывшие угли. Вследствие этого необдуманного поступка зола щедро усыпала его лицо и волосы. Черт побери! Вскочив на ноги, Родни поспешно стряхнул с себя пепел. Тот попал в глаза. Временно ослепнув, врач, спотыкаясь, подошел к полукруглому столу на трех ножках, стоящему в углу, плеснул воды из эмалированного кувшина в оловянный таз и умылся. Мыло щипало глаза сильнее, чем угольная пыль. Что за ночка! Снег валил не переставая уже несколько часов. Теперь его автомобиль завален. Да, хуже не придумаешь… Если бы не возникло осложнений, он давно был бы дома, а так… Снега выпало сантиметров тридцать. Сверху уже подмерзло, так что об «уехать» нечего и думать – проще сказать, чем сделать. К тому же состояние девушки требует его присутствия… Отодвинув в сторону бумагу кремового цвета, которой было занавешено окно, врач попытался выглянуть наружу. Ничего не вышло: стекло покрывали морозные узоры; на подоконнике лежал снег. Вернувшись к кровати, Родни сел обратно на стул.