Ширли Басби: Хозяйка поместья

Здесь она налила себе кофе из кофейника, который стоял на краю очага, и спросила:

— Еще слишком рано, чтобы ложиться спать. Что мы будем делать?

Джейсон насмешливо улыбнулся, и, поняв, что скрывается в ее невинном вопросе, она тут же воскликнула:

— О, я не имела в виду это! Просто хотела сказать, что мне еще не хочется спать, и я не хочу, чтобы ты укладывал меня в постель, как уставшего ребенка!

— Я никогда не укладывал тебя в постель, как ребенка.

Она не обратила внимания на его замечание, быстро глотнула кофе, обожгла при этом язык и посмотрела на него так, словно это была его вина. Но не стала ссориться и попросила:

— Расскажи мне о хижине. Откуда ты знал, что она здесь?

Он тоже налил себе чашечку кофе и сел на стул напротив. Они спокойно разговаривали несколько минут, и вдруг Кэтрин спросила:

— Джейсон, скажи, что ты здесь нашел? Я знаю, это не Сибола, но ведь что-то ты нашел?

Он поставил на стол кофе и ответил вопросом на вопрос:

— Откуда ты взяла? Я не говорил ничего подобного.

— Нет, ты что-то нашел. Были же у Давалоса основания говорить, что ты знаешь что-то. И еще та фраза: «Изумруды и золото, которые вы носите, являются ключом к тому, за чем охотится Давалос». Джейсон медленно провел рукой по подбородку.

— Никакого ключа тут нет. Это просто безделушка, которую мне хотелось иметь. Было два таких браслета, — продолжал он. — Один — у моего друга, Филиппа Нолана. Мы втроем — он. Пьющий Кровь и я — нашли сокровища, их было немного и, конечно, это была не Сибола.

Как ребенок, которому пообещали на ночь сказку, Кэтрин выдохнула.

— Расскажи еще.

Джейсон устремил задумчивый взгляд на потолок, но видел он высокое жаркое солнце над высокими равнинами земли команчей. Воспоминания нахлынули на него с такой силой, словно он снова переживал все это.

Снова предстала перед ним высокая отвесная стена каньона Пало Дуро, и он почувствовал тот восторг, который охватил его при виде пирамиды, возвышавшейся на дне каньона. Нолан знал, что это действительно был храм ацтеков. Потом они обнаружили пещеру и в ней нашли золотые браслеты.

Захваченный воспоминаниями, он с трудом вернулся к реальности. Кэтрин, увлеченная его рассказом, спросила:

— Ты потом вернулся туда?

— Нет. Когда все есть, зачем желать большего? Странное выражение промелькнуло у него в глазах, и она поспешно пробормотала:

— Я только спросила, не сердись на меня.

— Забудь об этом. Все это было так давно. Вернулся ли туда Нолан, я не знаю, да меня это и не волнует. — Неприятно удивленный ее неподдельным интересом, он напомнил себе, что в то время сам был не старше нее, и тут же смягчился.

— Не золотой ли браслет Нолана лишил покоя Давалоса? — осторожно спросила Кэтрин. Глаза Джейсона потемнели.

— Возможно. Давалос всегда был алчным существом. И он не один. Я убежден, еще многие верят в золотые города ацтеков, только и ждут, чтобы их открыли.

— Как бы я хотела быть мужчиной! Это несправедливо, что вам дано так много приключений, — вздохнула Кэтрин.

— А разве, то, что я тебя похитил, для тебя не приключение?

Не думая, что она говорит, Кэтрин привычно возразила:

— Это было ужасно! Разве можно сравнивать то, что разрушило всю мою жизнь, с твоими впечатлениями?

Боже, как застыло его лицо! Лучше бы подавиться ей этими словами!

После того вечера время потекло медленнее. Они пробыли в хижине уже две недели, и Кэтрин заметно поправлялась. Она несколько раз заговаривала о том, чтобы уехать, но, казалось, Джейсон не торопился возвращаться. С раздражением она спросила, как долго они еще останутся здесь, и он лениво усмехнулся:

— А к чему такая спешка? Я тебя не съем! С подозрением глядя на него, она поинтересовалась:

— Разве никто не будет беспокоиться о нас? Джейсон безразлично дернул плечом.

— Какая разница — днем раньше, днем — позже?

— Как ты жесток! Я хочу видеть сына, и Рэйчел, наверное, сходит с ума от беспокойства. Если не ради меня, то хотя бы ради них вернемся как можно скорее!

Джейсон, который в это время отдыхал, лежа на кровати, только сверкнул в ответ глазами, особенно заметными на фоне бороды, покрывшей его щеки и подбородок, взял Кэтрин за руку и притянул ее к себе. Оказавшись лицом к лицу с мужчиной, которого она любила несмотря ни на что, она пустила в ход единственное свое оружие — злость. Правда, оно далеко не всегда срабатывало, пасуя перед его влечением, уступая ее желанию, но сегодня ей было легко ненавидеть его ленивое высокомерие.