Саманта Харт - Любовная отрава

На следующую ночь доктор Уинстон даже не навестил Кэролин, заявив, что у него и так предостаточно пациентов, которым требуется постоянно оказывать внимание.

«Слава Богу», — подумала миссис Клур, нога которой сгорала от боли. Его обычные методы лечения — кровопускание и клизмы — доводили пациентов до того, что те превращались в ходячих скелетов. Эти же методы, применяемые Уинстоном для лечения жертв желтой лихорадки, как правило, не только не приносили больным облегчения, а быстрее сводили их в могилу. Форрест хоть прописывал легкую пищу, чистую прохладную воду и уменьшающие жар обтирания. Это доктор Уинстон и называл «странноватыми понятиями».

На третий день пошел дождь. Не имея возможности вставать с постели без костыля, Кэролин почти оставила надежду выбраться из больницы. Но когда женщина услыхала, как кто-то громко выкрикивает ее имя, сердце подскочило у нее в груди от радости.

В дверях палаты, отряхивая промокший черный плащ, стоял поверенный ее мужа Эван Бурк.

— Эван! — только и сумела вымолвить Кэролин, стыдясь того, что так радуется его появлению. Она боялась, что спит и видит сон. — Эван! — Женщина прикусила губу, опасаясь, что вот-вот произнесет те слова, которые ей как вдове и в голову не должны приходить. Впрочем, она и раньше не решалась сказать, что знакома с Эваном и тайно им восхищается.

Он вошел в палату с высоко поднятой головой, а затем тряхнул темными влажными волосами, прилипшими ко лбу. Остановившись в изножье кровати, Эван внимательно оглядел ее тело, едва прикрытое грубым бельем. Выражение его лица было непроницаемым.

На нем был отлично сшитый двубортный фрак, черные бриджи и высокие сверкающие сапоги. Он был хорошо сложен, и его плечи казались даже слишком широкими — во всяком случае, у всех местных франтов они были куда уже. Эван предпочитал ездить верхом, а не в экипажах. Конечно, ему приходилось пользоваться каретами, когда дела призывали его в дальние поездки, но обычно шестимильный путь до города и обратно он преодолевал верхом.

Кэролин внезапно смутилась, почувствовав себя, как никогда, женщиной. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на его ярко выраженную мужественность.

— Кэролин, я приехал, как только получил письмо! — Эван явно был очень встревожен. — Я и не знал, что Форрест погиб. Как тебе, должно быть, тяжело! — Он наконец перестал смотреть на ее тело и перевел взгляд небесно-голубых глаз на лицо женщины. — Кажется, опять меня не было, когда ты так нуждалась во мне… как в друге. — Эван откашлялся и лишь потом заметил, что нога ее перебинтована. — Это еще что? Новый способ лечения лихорадки?

Мысли Кэролин понеслись вскачь — она вдруг почувствовала себя в полной безопасности, хоть и боялась даже себе признаться, что рада его видеть. Она тосковала по Эвану в точности так же, как когда-то тосковала по помощнику отца — Джону Раснеру. И теперь присутствие Эвана согрело ее.

Чувствуя себя совершенно беспомощной, она потянулась к молодому человеку.

— Ты даже не представляешь, как я рада, что ты пришел! Не шути, пожалуйста! У меня сломана нога, а я не получаю никакого лечения. Эван, пожалуйста, увези меня отсюда! — И, застыдившись того, что она в таком виде, Кэролин натянула одеяло до подбородка.

Глаза Эвана потемнели, но он смотрел на Кэролин с нежностью. Молодой человек шагнул к ней, словно хотел взять женщину на руки. Похоже, только сейчас он понял, в каком она состоянии. Наклонившись, Эван протянул к ней руки:

— Конечно, не беспокойся, я увезу тебя!

Его руки были такими сильными и вместе с тем нежными. Кэролин почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она не могла припомнить, дотрагивался ли он когда-нибудь до нее. Сгорая от стыда, женщина поняла, что ей пришли в голову весьма неприличные мысли, она, например, думала, каково это — быть в его объятиях, прижиматься к его телу…

Кэролин затаила дыхание. Одно лишь прикосновение его сильной руки всколыхнуло ее воображение. И напугало ее!

Эван выпрямился и убрал с лица волосы. Его взгляд так манил ее, что Кэролин внезапно испугалась его близости.

Неужели этот мужественный, самоуверенный мужчина воспринимает ее лишь как беспомощное существо? И его взгляд… Вдруг в нем есть только жалость к ней?

Кэролин осторожно высвободила руку:

— Эван, ты сможешь сообщить брату Форреста, или мне это сделать? — Ей было противно даже думать о завещании.

Эван выпрямился:

— Конечно, я сообщу Сайлесу. Не беспокойся об этом. Думай только о том, чтобы поправиться.