Барбара Бенедикт - Судьба

Ике все это показалось особым, волшебным местом, и она еще более уверилась в том, что герой ожидает ее именно здесь. Испытывая покалывание в руках и ногах, она знала и даже была уверена, что ее божественный отец прошептал ей на ухо, что ее мечта начинает сбываться. Однажды она станет героем.

Во что бы то ни стало Язон, начальник царской стражи, будет царем Мессалоны.

Прогуливаясь по извилистым аллеям Каллисто, он сравнивал его со своим засушливым и бесплодным островом. У него имелись планы насчет Мессалоны; Язон знал, что нужно для ее роста и процветания. Но эти грезы никогда не осуществятся, если он вскоре не получит трон.

Вот уже много лет Язон жил в нужде и жертвовал необходимым, лишь бы армейская карьера его продвигалась быстрее. Он знал с самого начала, что трон ему не достанется легко: дорога к нему лежит через наследницу Дафну. Он приехал на Каллисто выиграть деньги на состязаниях и сделать покупку, которая сошла бы за свадебный выкуп.

— Задумался?

Удивившись, Язон посмотрел на своего лучшего друга и сослуживца, шагавшего рядом с ним. Дамос умел находить то единственное слово, которое точно характеризовало его душевное состояние.

— Я думаю об играх, — медленно сказал Язон, стараясь не выдать настоящий предмет мыслей, — говорят, самые лучшие атлеты съехались на состязания.

Дамос остановился и посмотрел на арену. Взглянув на своего друга, Язон увидел, насколько поседели его голова и борода, и на какое-то мгновение почувствовал жалость. Наверное, Дамос вспоминает давно прошедшие дни, когда сам участвовал в играх. Все-таки он, Язон, так мало знает о его прошлом.

— Ты с легкостью победишь, — сказал Дамос и затем добавил, словно бы про себя: — Хотя лучше бы боги позволили тебе проиграть…

— Проиграть? — Язон посмотрел на него с удивлением. — Ты, как никто, знаешь, что я должен выиграть.

— Что за навязчивая идея, — нетерпеливо ответил Дамос, — думаешь ли ты о чем-нибудь, кроме этого проклятого трона?

— Останься, старина.

Другой бы сразу замолчал, услышав такой тон, но Дамос знал Язона еще юношей и полагал, что может позволить себе некоторую свободу в обращении.

— Неужели тебя так ослепило честолюбие, что ты уже не видишь реального положения дел? Геркон владеет короной слишком долго, чтобы так просто ее отдать.

Язону захотелось своей властью заставить замолчать подчиненного, но он не мог забыть того, кто спас его на улицах Афин, кто взял испуганного мальчишку под свое покровительство и научил всему, что знал и умел сам.

— Я согласен подождать с престолонаследием. Сейчас достаточно, чтобы Дафна стала моей невестой.

Дамос фыркнул.

— Так вот что тревожит тебя. Ты боишься, что за время твоего отсутствия царевна может выбрать другого.

— Я сказал тебе — отстань. Я обязательно женюсь на Дафне.

— На Дафне или на троне?

— Это одно и то же, Дамос, и ты это прекрасно знаешь. По закону, человек может стать царем, только женившись на царевне, а Дафна станет ею, как только ей исполнится восемнадцать лет.

— Но есть и другие царицы и другие царства. Зачем же упорствовать в том, что может принести только невзгоды и страдания?

Язон остановился, глаза его сверкнули гневом.

— Ты забываешься, Дамос. Ты мой подчиненный, а не отец. Если мне понадобится твой совет, я сам спрошу тебя.

Дамос продолжал изучающе смотреть на него. Язон отвернулся. По правде говоря, он и сам удивлялся своей настойчивости. Язон не мог понять — даже при долгом размышлении — причины своего столь рьяного усердия. Причина таилась где-то в раннем детстве; он чувствовал это, но не помнил, что случилось в его жизни до восьми лет. Любая попытка вызвать воспоминания об этом периоде заканчивалась невыносимой головной болью. Даже время не смогло исцелить его, поэтому Язон старался избегать мыслей о прошлом. Только устремив все помыслы в будущее, не думая о возможных вариантах прошлого, он мог достичь своей цели.

Язон оглянулся на нехотя идущего за ним Дамоса, догадываясь, что старик молчит не столько из почтения к начальнику, сколько находя дальнейшие слова бесполезными. Терпение Дамоса сердило Язона и, более того, наполняло его завистью. Прекрасно, должно быть, знать свое место в жизни.

Зная свое происхождение и свое будущее, Дамос никогда не мог бы понять беспокойной пустоты больным зубом нывшей в Язоне. Сватовство к царевне и даже стремление к трону ее отца было не просто проявлением честолюбия Язона. Это заполняло пустоту.