Шеннон Дрейк: Взгляд незнакомки

— Это твой ребенок, да?

— Нет! — поспешно произнесла Кендалл, энергично мотнув головой, боясь навлечь беду на головы ни в чем не повинных родных. — Это ребенок моей сестры — Лолли. Ты посмотри сам, у девочки такие же платиновые волосы, как у ее матери.

— У тебя тоже светлые волосы, — напомнил ей Джон. — Впрочем, твой повстанец тоже блондин. Или мне лучше сказать, что он был им…

— Что ты хочешь этим сказать? — с трудом сохраняя спокойствие, проговорила Кендалл. Она хотела и боялась услышать ответ и, задавая вопрос, невзначай взглянула за плечо Джона, чтобы посмотреть, откуда он пришел и один ли он. Злорадная усмешка заиграла на губах Джона — движение. Кендалл не осталось незамеченным.

— Ах, какие искорки страха засверкали в ее прекрасных синих очах! — издевательски произнес он. — Как это мило, видеть твой испуг. Но не переживай, я не встретил знаменитого капитана Макклейна — пока не встретил. Но знаешь, Кендалл, война окончилась. Ваш генерал Роберт Ли сдался нашему генералу Гранту два дня назад. Джефф Дэвис бежал из Ричмонда, а преданный делу повстанцев губернатор Флориды Милтон покончил с собой.

Улыбка Джона исчезла, лицо его стало злым, он молчал, ожидая, пока смысл его слов дойдет до Кендалл. Какое это было наслаждение — рассказывать Кендалл о последнем акте постигшей ее трагедии!

— Все кончено, Кендалл. Твой великий Юг, твой рай больше не существует. Он превратился в прах и пепел. И если мои люди не найдут Макклейна и не убьют его, то я сам это сделаю. Со временем я заставлю тебя забыть о нем. В Новом Орлеане я встречал множество южных красавиц. Они очень сердечно принимали федеральных солдат — знали, что у нас есть деньги на то, чтобы покупать им шелковые чулки. Но знаешь, Кендалл, несмотря на то, что я был поражен, как чудом, собственным исцелением, даже понимая, что я снова настоящий мужчина, я не переставал желать только тебя. Тебя вместе с твоим несгибаемым духом, твоей страстью и яростью и даже с твоей ненавистью. Ты не хотела иметь со мной ничего общего и добилась своей цели. Но теперь все изменится, Кендалл. За тобой долг, ты моя любовь, ты моя жена. Но ничего, теперь все в полном порядке. Я еще раз обещаю тебе, что теперь все изменится. Я заставлю тебя забыть о прошлом.

— Ничто и никогда не изменится, — прошептала Кендалл. — Я не смогу ничего забыть и не хочу этого. Господи, Джон! Я не хотела выходить за тебя замуж, но во мне не было ненависти до тех пор, пока я не узнала, каким жестоким ты можешь быть. Наверное, ты действительно изменился, но я никогда — слышишь, никогда! — не смогу забыть прошлое. Я не забуду ни то зло, которое ты причинил мне, ни того, что ты сделал с другими. Не так далеко отсюда ты устроил бойню и убил людей, которых я успела полюбить, как родных, — женщин, детей. Совсем еще младенцев. Я не могу насиловать свою душу, Джон. Не важно, что мы проиграли эту войну, я все равно люблю Брента Макклейна.

— Кендалл, пойми, это не имеет ровным счетом никакого значения. Я тебя разыскал, и ты пойдешь со мной. Сейчас.

— Нет! — ответила Кендалл, вложив в свой шепот всю ярость, на какую была способна.

— Кендалл, на борту моего судна двадцать хорошо вооруженных солдат. Они будут здесь с минуты на минуту, так что тебе не стоит драться со мной, Кендалл. Ты моя жена и побежденная конфедератка, шпионка и беглая пленница, вот так-то, милая. Закон на моей стороне.

Ах так, закон…

Никогда!

Рыжая Лисица дал ей свой нож и когда-то очень давно научил ее пользоваться этим оружием. Если бы только незаметно дотянуться до подвязки на ноге…

Она усмехнулась и присела на корточки, словно показывая, что останется здесь и не собирается никуда идти.

— Джон, — тихо произнесла она, — я дралась целых четыре года, а теперь мне все безразлично… — Она стремительно выхватила из-под юбки нож. Но то ли Джон предвидел ее поступок, то ли понял, до какой степени она отчаялась, но он опередил ее. Молниеносно наклонившись к Лолли, он приставил лезвие своего ножа к горлу спящей женщины. Она была уязвима и беззащитна.

— Брось нож к моим ногам, живо? — приказал Джон. Кендалл судорожно сглотнула.

— Ты не ударишь ее, Джон. Черт бы тебя побрал, но даже ты…

— Бросай нож! Быстро!

Кендалл не знала наверняка, как далеко он может зайти в своей жестокости, и не решилась рисковать жизнью сестры. Признав свое поражение, она бросила на землю нож. Глаза ее наполнились слезами, плечи безвольно опустились. Она сама зашла слишком далеко! И так бездарно проиграла! Кендалл подумала о Бренте, который совсем недавно держал ее в своих объятиях после долгой, бесконечной разлуки и томительного ожидания в неизвестности. Он вернулся к ней. Война надолго разлучала их, но взаимная страсть и обоюдное притяжение только росли от этих расставаний. А, едва прикоснувшись к любимому, она тотчас убежала от него, охваченная гневом и злобой.