Кэтрин Куксон - Жизнь, как морской прилив

Обычно все, что им было необходимо, умещалось в двух сумках, но сегодня Эмили купила немного мягкого батиста, чтобы сшить рубашку и платьице для ребенка. Она также приобрела несколько ярдов дешевой голландской материи, которую собиралась отбелить и нарезать на салфетки и пеленки. Она также позволила себе купить коробку пудры из валяльной глины. У нее еще оставалось немного валяльной глины в коттедже, но она была в виде жестких кусочков, которые нужно было растирать в пасту. Упаковки за два пенни хватает на много недель. Но эта маленькая коробочка стоила четыре пенса и полпенни.

Эмили была довольна своими покупками. Сумки, хоть и объемные, в Феллберне казались легкими. Но сейчас, когда она взяла их, по две в каждую руку, ей показалось, что их содержимое превратилось в камень; они оказались такими тяжелыми, что за короткое расстояние, которое она прошла от дороги до прохода в изгороди, они оттянули ей руки.

У изгороди она снова поставила их на землю. Потом, опираясь о верхнюю перекладину, Эмили посмотрела туда, где мистер Уэйт оставил их еженедельный заказ, и нетерпеливо дернула головой, подумав: «Лэрри еще не приходил все это забрать. Чем он занимался весь день?»

Взяв в руку одну сумку, она перекинула ее через верхнюю перекладину и опустила с другой стороны. За ней последовала вторая сумка. Но, когда Эмили наклонилась за третьей сумкой, она вдруг ощутила такую боль, что ее рот открылся, словно для испуганного крика; но она не издала ни звука, крик, подобно боли, застрял где-то внутри.

Боль прошла так же быстро, как появилась. Эмили оперлась о верхнюю планку, хватая ртом воздух; с ее подбородка капал пот.

Неужели она перенапряглась, перекидывая сумки? Нет-нет. Она постоянно поднимает тяжести. Только этим утром она убирала вилами навоз из коровника. Она медленно наклонилась, чтобы поднять сумку, которую уронила, и осторожно поставила ее.

Эмили подняла четвертую сумку и занесла ногу на первую ступеньку, когда ужасная боль снова пронзила ее. Она наклонилась над ступенькой, ухватившись за перекладины прохода, и громко застонала. Казалось, что боль раздирает все ее внутренности. Что с ней? Неужели начались роды? Неужели началось? Но еще рано. И кроме того, по словам тети Мэри, все начинается со схваток, которые происходят через длительные периоды времени, иногда между ними проходят часы. Тетя Мэри сказала, что перед родами получаешь массу предупреждений.

О Боже! Она не может терпеть эту боль. Кто-нибудь... кто-нибудь, придите! Она собиралась родить ребенка здесь, на обочине дороги! Но этого не может быть; ни один ребенок не появляется так быстро! Эмили вспомнила женщин с Кредор-стрит: миссис Оливер, миссис Смит, миссис Гаррик и многих других. Рождение их детей занимало много времени, иногда даже по два дня. Она не выдержит это в течение нескольких дней. О нет! Нет! Она просто умрет.

Затем боль слегка отступила, и она попыталась выпрямиться. Тогда все началось сначала, но еще хуже, если это вообще было возможно.

Теперь Эмили лежала на траве, подтянув колени к животу, и громко звала:

— Лэрри! Лэрри! Пожалуйста... пожалуйста. О! Кто-нибудь, помогите мне!

Темнота поглотила ее, и в ней исчезла боль, но, когда она открыла глаза и увидела свет, то боль снова вернулась, будто кто-то разрезал ее сверху донизу с правой стороны. Эмили вжалась в землю и снова громко закричала. Она кричала так громко, что не услышала ни топота копыт, ни стука колес двуколки на дороге. Она даже не совсем осознала, что кто-то обхватил ее руками и пытался посадить. Но она услышала знакомый голос, который произнес:

— Она собирается родить, сэр.

Эмили узнала этот голос. Это был голос Джорджа. Она что, вышла замуж за Джорджа? Нет-нет; что это она! О, мой Бог! Пожалуйста... пожалуйста, Боже, ослабь боль! Ослабь!

— Все хорошо. Все хорошо.

— Она не сможет подняться на холм. Она не сможет. Надо перенести ее в двуколку и отвезти домой.

Эмили начала вырываться, но теперь она кричала, почти плача:

— Нет! Нет! Он застрелит вас. Он сказал, что сделает это, и он сделает! Он застрелит вас!

Она снова опустила голову на раздувшуюся грудь; ее колени были подтянуты к животу. Она полулежала, скорчившись на обочине. Глаза ее были закрыты, и в какое-то жуткое мгновение ей показалось, что они ушли и оставили ее. Потом Эмили слышала, как мистер Стюарт спросил:

— Насколько далеко может двуколка проехать по холмам?

Она услышала ответ Джорджа:

— Если она будет в двуколке одна, то до вершины первого холма, потом вниз по склону, через долину и до подножия следующего холма. Но лошадь не сможет подняться на второй холм, его склон очень неровный, и там есть только узкая тропинка.