Дженнифер Блейк - Узник страсти

– Я думала, они и так уже весь вечер смотрят на мои щиколотки, по крайней мере судя по твоим словам.

– Они и смотрели, и сейчас еще смотрят! Я просто не понимаю, как ты можешь здесь стоять, когда все проходящие мужчины глазеют на твои ноги!

Аня оглядела сестру в костюме восхитительной пастушки, почти не скрывавшем ее нежно-округлые груди, а затем осмотрела себя, полностью скрытую костюмом, за исключением щиколоток, которые на каких-нибудь два дюйма не были закрыты платом из оленьей шкуры, превратившим ее в индианку. Она взяла одну из своих толстых кос золотисто-каштанового цвета с оттенком полированного розового дерева и презрительным жестом похлопала ее концом по руке.

– Скандал, не так ли?

– Именно так. Удивляюсь, как мама могла тебе это разрешить.

– Я в маске.

Селестина фыркнула:

– Полумаска – это недостаточная маскировка или защита!

– Индианка в юбке до пола выглядела бы смешной, и ты прекрасно это знаешь. Раз уж я должна носить маскарадный костюм, предпочитаю, чтобы он был настоящим. А что касается мадам Розы, то она слишком уступчива, чтобы пытаться ограничить меня в чем-либо.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься считаться ни с ней, ни с кем-либо!

Аня улыбнулась сестре и примиряющим тоном сказала:

– Дорогая Селестина, но ведь я здесь, не правда ли? Не хмурься, а то появятся морщины.

Младшая сестра успокоилась, но все же продолжала: – Я просто боюсь, что скажут о тебе старшие.

– Ты очень добра, chere [1], – сказала Аня, употребив привычную для креолов форму обращения, – но я боюсь, что уже слишком поздно. Они так долго злословили, что мне жалко лишить их такого развлечения.

Селестина посмотрела на старшую сестру. У Ани был правильный овал лица, прямой нос, в прорезях маски ее глаза блестели и тепло улыбались губы прекрасной формы. Затем Селестина отвела от нее свой взгляд и с беспокойством в карих глазах оглядела зал.

– До сих пор ты слыла у них только эксцентричной. – Внезапно она замерла. – Вот, тот мужчина. Видишь, как он смотрит на тебя? Это именно то, о чем я говорила!

Аня оглянулась. Мужчина, о котором говорила Селестина, стоял на балконе первого яруса, одной рукой он опирался о коринфскую колонну, другая лежала на бедре. Он был высок и широкоплеч, и это впечатление усиливал его серебряно-черный костюм Черного Рыцаря с плащом до пола и шлемом, полностью закрывавшим голову и плечи. От его романтической фигуры веяло силой и опасностью. Маскарадный костюм не давал ни малейшего намека на то, чтобы определить, кто скрывался в нем. Мерцающее серебром забрало его шлема смотрело в их сторону.

От этого пристального взгляда, как будто он таил какую-то опасность, Аня почувствовала тревогу, связанную со странным для нее ощущением себя как женщины. Она ощутила сильное сердцебиение, ее нервы напряглись, как струны, внутреннее напряжение нарастало. Наконец она с легким вздохом отвела свой взгляд от рыцаря.

– Разве он смотрит на меня? Я так не думаю, – солгала она.

– Он разглядывает тебя уже полчаса.

– Очевидно, потрясенный моими тонкими щиколотками? – И Аня выставила свою стройную красивую ногу, которая выглядела скорее достаточно сильной. – Ну, Селестина, по-моему, тебе все это показалось. Или этот рыцарь понравился тебе? Да ты сама его разглядывала все это время! Кошмар! Я скажу об этом Муррею.

– Не посмеешь!

– Ты же знаешь, что нет, хотя момент подходящий. Вот он!

За спиной у Селестины Аня заметила розовощекого молодого человека. На нем был костюм Сирано де Бержерака: на шее болталась длинноносая маска. Юноша был среднего роста, с густыми кудрявыми темно-русыми волосами и карими глазами. Он обаятельно улыбался, и на его загорелых щеках обозначились ямочки. Он протиснулся к ним по краю танцевального зала, напряженно держа в руках два бокала с лимонадом.

– Извините, что так долго, – сказал он, предлагая им по бокалу. – За лимонадом в буфете такая толчея, вы не поверите. И все эта жара. Уверяю вас, у нас в Иллинойсе в феврале никогда ничего подобного не бывает.

Аня сделала глоток. Не желая смотреть на балкон, где стоял Черный Рыцарь, она стала разглядывать стоящую рядом пару.

Муррей Николс был женихом Селестины. Его ухаживания за нею были непродолжительными. Но период помолвки несколько затянулся. На этот раз мадам Роза вопреки своей природной уступчивости настояла на своем. Она не верила в счастливые браки между едва знакомыми людьми. Чтобы узнать любовь и дать ей окрепнуть, нужно время, ибо любовь – чувство, вовсе не подобное осеннему урагану, все сметающему на своем пути. Молодые должны быть терпеливы.