Глиннис Кемпбелл - Мой спаситель

Столкновение получилось очень жестким и болезненным. Он сильно ударился плечом — завтра оно наверняка распухнет и будет дьявольски болеть. Но зато ребенок был в его руках, в безопасности. Он спас своего ангела.

Когда же ангел подбежала к нему с лицом, искаженным тревогой и волнением, лучи солнца образовали ореол вокруг ее головы, отчего она показалась ему божественным видением. Когда она заговорила, ее голос оказался теплым и нежным, хотя был более земным, чем он ожидал.

— Ах, хвала Господу, — сказала она, протягивая к нему свои белые, как первый снег, руки, чтобы взять сверток. — Позвольте мне взглянуть.

Он бережно передал ей ребенка.

Лине заколебалась. Цыган был в грязи, не исключено, что в его одежде кишмя кишели блохи. Она вдруг подумала, а сумеет ли она так взять у него из рук сверток, чтобы не коснуться его грязных пальцев.

А потом она посмотрела ему в глаза. Их чистота, более оттеняемая синей шерстью, которую он держал на весу, поразила ее. Они были именно того оттенка, который она безуспешно искала все утро, — цвета ее ткани: восхитительная и невероятная смесь цвета сапфирового летнего неба и васильков. «Какой редкий цвет», — подумала она.

И тут она опомнилась. Она вспомнила, что этот мужчина был цыганом. Она вспомнила, что находится здесь по делу и отец спустил бы с нее шкуру, если бы узнал, что она опустилась до разговора с конокрадом.

Поэтому она аккуратно зажала кончик свертка между большим и указательным пальчиками, резко рванула его на себя и развернула.

У Дункана перехватило дыхание. Что творит эта женщина? Испугавшись, он потянулся к свертку, чтобы спасти ребенка.

— Она не испачкалась! — воскликнула Лине. — Это просто удивительно, учитывая, в каких грязных лапах она побывала.

Он мог только молча смотреть на нее, открыв от удивления рот. Ему было наплевать на то, что его накладная борода съехала в сторону и сердце в груди громыхало, как кузнечный молот.

Эта женщина явно сошла с ума.

— Это самая лучшая английская шерсть, которую вы когда-либо видели, — сообщила она ему. — Она сплетена в фламандском стиле и окрашена редчайшей краской, привезенной из Италии. Больше нигде невозможно отыскать такой оттенок синего… почти нигде. — Она как-то странно смотрела на него. Потом встряхнула головой, словно опомнившись, и закончила уже более прохладным тоном:

— Но, разумеется, вам это неинтересно. — Она порылась в кожаном кошеле, висевшем у нее на поясе, и выудила оттуда крошечную монетку. — Вот вам за беспокойство, — объяснила Лине, швырнув монету рядом с ним на землю.

Посчитав, что этого ему достаточно, она аккуратно свернула свою чертову ткань и одарила его очаровательной улыбкой. Кивнув на прощание, девушка повернулась и направилась обратно к конюшням.

На мгновение Дункан оцепенел от ярости. Затем он схватил монету, сунул кинжал за пояс и встал на колени.

Куда только смотрели его глаза, ведь он выставил себя на посмешище. Нет, поправил он себя, это она выставила его на посмешище. Она позволила ему рисковать здоровьем и жизнью ради какого-то куска ткани. Более того, горожане, его горожане, украдкой посмеивались над ним, перешептываясь и пряча улыбки.

Он с трудом дополз до твердой земли, выпрямился и протиснулся сквозь кольцо зрителей. Глядя поверх голов торговцев, он сразу же заметил девушку, удалявшуюся легкой походкой, беззаботную, как птичка.

Сунув монету, которой она его отблагодарила, в грязную ладошку первого попавшегося беспризорника, он последовал за ней. Должно быть, его глаза столь красноречиво отражали бушевавшую в душе ярость, что прохожие поспешно уступали ему дорогу.

Не подозревая о разгневанном преследователе, Лине с легким сердцем спешила к рядам, где расположились торговцы шерстью. Она поздравила себя. Вновь она оказалась победительницей. В очередной раз она справилась со взрывоопасной ситуацией с достоинством настоящей леди.

По крайней мере она ощущала себя леди. До того момента, когда кто-то грубо схватил ее за рукав накидки и так резко развернул, что она вновь едва не потеряла свою драгоценную ткань.

Она увидела сапфировые глаза, полные ярости, и испуганно ойкнула. Еще никогда ей не доводилось видеть такой неприкрытой ярости, обращенной, к тому же, на нее. Даже в черных глазках-бусинках Эль Галло она не приметила такого бешенства.

— Дамочка, — выпалил цыган, — мне кажется, вы мне кое-что задолжали.

Ее страх сменился отвращением и даже презрением. Наверное, ей следовало быть умнее и догадаться обо всем с самого начала. Мужчины, подобные этому цыгану, всегда и всем недовольны. Отец предупреждал ее об этом. Если вы даете крестьянину одну монету, он тут же протянет руку за второй. С содроганием она взглянула на грязное пятно, которое этот мужчина оставил у нее на рукаве, и тяжело вздохнула.