Его голова была рядом, рот всего в нескольких дюймах от ее губ.
Элизе хотелось коснуться его кожи, чтобы узнать, татуировка на ощупь шершавая или гладкая. Почувствовать твердые мускулы его рук и груди под своими ладонями. Для «Лондон уикли», конечно.
Герцог, как будто прочитав ее мысли, взял ее руку и положил на бицепс, как раз там, где начиналась татуировка.
Взглядом попросив позволения, Элиза провела пальцами по линиям, прямым, зубчатым, извилистым, поднимавшимся к изгибу плеча и ведущим вниз к его торсу. Потом положила ладонь ему на грудь, почувствовав жар кожи и биение сердца.
Рука герцога накрыла ее руку.
Огоньки свечей все еще колебались, отбрасывая причудливые тени. Пар поднимался от воды, делая воздух горячим и влажным. Его рот приоткрылся… поцеловать ее или выбранить за дерзость?
С ее губ готов был слететь ответ, что она не из таких. Хотя Элиза имела привычку игнорировать здравомыслие и рассудочность, когда дело касалось удовлетворения ее собственного любопытства, погони за интересным материалом для газеты или мужчин. У нее были собственные секреты и истории, подтверждавшие это.
Дженни, вторая служанка, выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату. Послышался вздох облегчения — ее или герцога? Элиза отдернула руку. Герцог закрыл глаза и откинулся назад, когда она поднялась и пошла поговорить с Дженни.
— Я просто зашла узнать, закончил ли его светлость, — шепнула Дженни. — Нам нужно вылить воду и убрать ванну. — Потом ее глаза округлились: она тоже заметила татуировку. — А вам нужно постелить постель и все такое. И будьте осторожны… вы знаете его репутацию.
Глава 4. Великосветские корреспондентки
Редакция «Лондон уикли»
На следующий день, среда
Элиза мчалась по Флит-стрит. Сердце колотилось в груди. Больно было дышать.
Незаметно прошмыгнуть мимо дворецкого Саддлера и стоявших поблизости лакеев — это настоящее испытание. Экономку, миссис Пенелопу Баксби, легко миновать, если она приложилась к виски. Было уже далеко за полдень, а экономка начинала обычно свою службу во время ленча. Дженни согласилась прикрыть отсутствие Элизы, сказав, что она убирается на чердаке. Там ее искать никто не станет.
Элиза появилась в доме 57 по Флит-стрит с колотящимся сердцем и вздымающейся грудью. Она кивнула Мехитаблу Лауду, устрашающего вида дружелюбному гиганту, который охранял редакцию и всех в ней, особенно мистера Найтли, владельца и издателя самой читаемой в Лондоне газеты светских сплетен.
Элиза еще не совсем успокоилась, когда наконец оказалась на еженедельном собрании корреспондентов «Лондон уикли». С опозданием. Деймиен Оуэнс и Алистэр Грей перестали болтать, головы повернулись в ее сторону. Заметив ее костюм, Найтли приподнял бровь.
На Элизе было простое серое платье, белый передник, волосы прикрыты маленьким белым чепцом. У нее не было ни места, ни времени переодеться. Руки покраснели и огрубели от утреннего мытья полов.
Аннабелл задала вертевшийся у всех вопрос:
— Элиза, почему ты вырядилась как служанка?
— Я недавно устроилась на работу в дом герцога Уиклиффа, — ответила она, когда в комнате зашушукались, и заметила, как глаза Найтли блеснули и улыбка тронула его губы.
Все знали, что означает шпион в доме, о котором весь Лондон горит желанием узнать.
Элиза всегда писала статьи, которые требовали перевоплощения, а зачастую и маскарада, она исследовала большей частью невидимые стороны лондонской жизни. Другие газеты редко поднимали эти темы. Она писала о грошовых свадьбах низших классов, о шарлатанских снадобьях от всех болезней и однажды даже провела несколько дней в работном доме, чтобы рассказать лондонцам о реальном положении дел.
Она умела полностью погрузиться в другую жизнь, рисковать душой и телом ради статьи в газете. Но на этот раз все по-другому, потому что в деле замешан скандальный, таинственный, чуждый условностям герцог. Еще больше возбуждало всеобщий интерес то, что каждая ее колонка могла оказаться последней.
Но не эта. Элиза улыбнулась. У нее в руках настоящее золото.
— Татуированный герцог, — объявила она, и редакция взорвалась вопросами.
Сердце Элизы бешено стучало, голова кружилась. И не просто от спешки, а от неизведанного ощущения, от пьянящего чувства — быть в центре внимания. Элиза вручила Найтли листок, отсыревший и помявшийся, пока она бежала в редакцию.
«Это самое прекрасное и самое трудное время для нового герцога Уиклиффа, недавно вернувшегося в Лондон принять старинный и печально знаменитый титул. Он выглядит совсем не так, как полагается герцогу. У него ужасно длинные волосы, это не модно сейчас и не было модным десять лет назад, когда он покинул Англию. Как простой моряк, герцог носит в ухе маленькую золотую сережку.
Читать дальше