Лей Гринвуд - Виолетта

— Итак, я слушаю вас. Так в чем же дело? — поинтересовался Джефф.

— Я бы предпочла, чтобы вы сели. — Я постою.

— Не я придумываю школьные правила и не я решаю, как поступать, когда они нарушаются, — заметила мисс Гудвин, изо всех сил стараясь сдержать раздражение. — Это обязанность мисс Элеоноры Сеттл, нашего директора. В мои обязанности входит лишь докладывать о нарушениях и наказывать за них.

— Тогда зачем я теряю время, 'беседуя с вами?! Джефф видел, что мисс Гудвин пытается взять себя в руки, и, непонятно почему, ему это понравилось. Он всегда недолюбливал слишком импульсивных женщин.

— Когда у наших учениц возникают проблемы, мы предпочитаем иметь дело с их родителями.

— Так в чем же проблема?

— Близнецы постоянно нарушают правила.

— Отправьте их в постель без обеда, и дело с концом.

— Мы не можем заставлять наших учениц голодать, мистер Рандольф.

— Ничего с ними не случится, если они не поедят один раз. Во время войны с северянами мы днями обходились без пищи, но не прекращали сражаться.

— Я понимаю, война принесла очень много страданий, — согласилась мисс Гудвин, скользнув взглядом по пустому рукаву Джеффа. — Однако к нашему делу это не имеет никакого отношения.

— Но ведь вы должны предпринять что-то еще, кроме воспитательных бесед. Я не намерен мчаться сюда каждый раз, когда близнецы нарушат правила.

Мисс Гудвин помолчала, прежде чем ответить.

— Я не знаю, чем вы занимаетесь, но, судя по всему, вы не имеете ни малейшего понятия, как обращаться с девочками.

— Совершенно верно.

— Тогда позвольте мне объяснить…

— Я уже устал от объяснений. Переходите же, наконец, к сути дела.

Мисс Гудвин ответила не сразу. Однако у Джеффа не возникло впечатления, будто она не знает, что сказать. Скорее всего, мисс Гудвин просто сдержала готовые сорваться с губ резкие слова. Как ни странно, ему это тоже понравилось. Впрочем, Джеффа совершенно не интересовало, что думает о нем эта женщина.

— Ну что ж, возможно, так даже будет лучше, — наконец произнесла мисс Гудвин, разглядывая его.

Ее пристальный взгляд раздражал Джеффа. Он не любил дерзких женщин и полагал, что мисс Гудвин не мешало бы вести себя поскромнее. Мужчинам она, разумеется, нравится. Ей нисколько не грозит остаться в старых девах. Напротив, Джефф находил ее слишком привлекательной, чтобы все еще быть не замужем.

— Директор попросила меня сообщить вам о том, что если поведение ваших племянниц не изменится к лучшему, будут приняты дисциплинарные меры, — официальным тоном продолжила мисс Гудвин.

Джефф почувствовал, как его охватила холодная ярость.

— Вы имеете в виду, что вытащили меня сюда, вынудили пропустить важную встречу и полчаса занимали бессмысленной болтовней только для того, чтобы сообщить это?

— Мисс Сеттл хотела, чтобы вы знали…

— Плевать я хотел на то, что желает мисс Сеттл! — вне себя воскликнул Джефф, хватая свое пальто. — У меня слишком много работы, чтобы выслушивать ваши жалобы на то, что мои племянницы не вовремя выполнили задание или легли спать, не причесавшись!

— О нет, — возразила мисс Гудвин, — их поступки гораздо серьезнее.

— Тогда, ради Бога, скажите же, что это за поступки?!

Мисс Гудвин с вызовом посмотрела на посетителя.

— Сегодня утром вашим племянницам назначили испытательный срок. Если их поведение не улучшится, они будут исключены из школы.

Джефферсон замер, сжав в руках шляпу. Господи, если двойняшек, действительно, исключат, пока Ферн больна, а Мэдисон в отъезде, во всем обвинят его самого. Именно ему придется в таком случае заботиться о девочках, пока не приедет Джордж и не увезет их в Техас.

— Я хочу увидеться с ними, — наконец проговорил Джефф.

— Они на занятиях.

— Меня это не волнует.

— Я посмотрю, можно ли их побеспокоить, — поднимаясь, сказала мисс Гудвин.

— Какого дьявола! Я уже не просто обеспокоен!

— Мистер Рандольф, не в правилах нашей школы мириться с богохульствами, — заметила мисс Гудвин и вышла из комнаты.

Только закрыв за собой дверь, Виолетта позволила себе глубоко вздохнуть. Она буквально дрожала от ярости. Никогда еще ей не приходилось встречаться с таким несносным человеком. Правда, заметив, что у мистера Рандольфа нет руки, она почувствовала к нему невольное сострадание. Оно стало еще глубже, когда Виолетта узнала, что он потерял руку во время Гражданской войны. И хотя этот человек воевал против ее брата, она понимала: боль ни для кого не делает различий.