Наталья Павлищева: Дочь Роксоланы. Наследие любви

А дальше – удар для всего гарема, и для валиде в первую очередь, – султан в ответ на сообщение, что Хуррем родила девочку, довольно кивнул:

– Я просил ее родить дочь. Остальные будут сыновья.

Остальные?!

– Повелитель оставит подле себя Хуррем? Но это противоречит всем правилам!

– Каким? – чуть приподнял бровь Сулейман. – Разве есть такой закон?

– Нет… – чуть растерялась валиде.

Закона и впрямь не было, вернее, он был, но неписаный: «одна наложница – один сын». У Хуррем сын есть, все были уверены, что больше ей ложа Повелителя не видеть, и вот нате вам! Однако кто может возразить султану – Тени Аллаха на Земле? Хуррем не просто вернулась в спальню Повелителя, но стала единственной, только она рожала сыновей Сулейману…

Дети у Хуррем хоть и недоношенные, но живучие. Следом за Михримах осенью того же года Хуррем родила еще одного мальчишку (где ж такое видано, чтоб детей дважды за год рожать… Как тут в колдовство не поверить?) – Абдуллу, а потом еще Селима и Баязида, и только потом через пять лет – Джихангира. А кроме нее никто не рожал сыновей Сулейману. Да и как рожать, если Повелителю нужна только эта – вечно беременная пигалица?!

Абдулла умер во время очередной эпидемии, когда ему было четыре года, а остальные, даже увечный Джихангир, выкарабкались.

– И я! И мне! – кажется, это первое, что научилась говорить Михримах.

Упорная малышка и, не умея говорить, не желала уступать первенство старшему брату Мехмеду. С криком тянула ручонки за игрушкой, которую дали Мехмеду, пыталась все делать, как он. Она и пошла рано, и говорить начала тоже рано, словно чтобы догнать Мехмеда во всем. Требовала одеть себя так же и игрушечную саблю в руки дать!

Рожденная Махидевран Разие – девочка как девочка – наряды, косички, слезы… А эта, словно мальчишка, училась с братьями Мехмедом и Селимом, размахивала деревянным мечом, набивала синяки и шишки, упорно карабкаясь в седло маленькой лошадки и падая, когда та взбрыкивала, не желала закреплять яшмак даже тогда, когда повзрослела…

«Нет!» юной султанши было столь твердым, что не возражал даже отец. Хотя Сулеймана она брала иначе: хвастала успехами в выездке и владении мечом, демонстрировала, что их уроков истории и философии больше, чем Селим, что стихи пишет лучше… и ластилась, как настоящая кошечка, чтобы выпросить очередное разрешение на что-то, что совсем не подходило девочке.

– Отец, можно я встану против Мехмеда с мечом? А Селим пусть посмотрит.

Не дожидаясь согласия Повелителя, хватала деревянный учебный меч и с криком «Кхе!» выскакивала против старшего брата. Мехмед, который не очень любил Селима, зато, как и отец, обожал Михримах, подыгрывал ей:

– Отец, это наказание! Эта девчонка бьется гораздо лучше брата!

И тут же уточнял:

– Лучше Селима, меня-то ей не одолеть.

– Ну держись! – налетала на него Михримах.

Смеясь, Мехмед отбивался. Конечно, побеждал он, все же сильней.

Любимице Сулейман прощал все, даже мальчишечье поведение. Хуррем качала головой:

– Что будет, когда ей придет время выходить замуж? Какой отчаянный согласится иметь такую жену?

В ответ отец только смеялся.

С Михримах мог бы соперничать следующий за Селимом шехзаде Баязид: он и меч в руках держал лучше Селима, и знал больше, но никто – ни сестра, ни братья, ни отец – не замечали бедолагу. Ему отвели место рядом с самым маленьким и к тому же увечным Джихангиром. Баязид на пять лет старше, к тому же развит и физически, и умственно, и всего на год младше Селима, но этого сына и султан, и все остальные приравнивали к самому младшему.

– Михримах, давай я против тебя! – звонко выкрикнул Баязид. – Отец, можно?

Глаза мальчишки блестели. Конечно, он на три года младше сестры, но вполне способен дать ей отпор. Горящие глаза сына и почти тревожный взгляд дочери… Проиграть Мехмеду для Михримах не обидно, к тому же брат временами немного поддавался, делая это незаметно для самой сестры, но заметно для отца. Селима она одолевала честно, этот увалень просто не желал победы, ему все равно.

А вот Баязид сделает все, чтобы победить. И тогда гордость маленькой султанши будет уязвлена.

Султану предстояло выбрать между дочерью и сыном; он хорошо понимал, что строптивая Михримах, потерпев поражение от младшего брата, больше не возьмет меч в руки, даже учебный, это для девочки и не нужно, но…

Сулейман постарался рассмеяться не обидно.

– Придет и твое время, Баязид.

Мгновенно погас блеск в глазах сына, заставив Сулеймана почувствовать укол совести, зато загорелся у дочери. Михримах фыркнула: