Ральф скатился с постели, натянул джинсы и футболку и босиком бросился в коридор. Через пару секунд он уже был в западном крыле особняка, где жил его отец. Они с матерью спали в разных комнатах. Надменный и эгоистичный, Лестер Роган считал жену и детей своей собственностью.
Они не имели права вмешиваться в его личную жизнь. Отец велел рабочим перестроить дом так, чтобы несколько комнат особняка стали его личными апартаментами, где он мог спокойно предаваться своим развлечениям. Многострадальная мать Ральфа не посмела возразить. Она была жалким, забитым существом без права голоса. Отец всегда был эгоистом. Деньги и власть развратили его.
В огромной спальне, заставленной громоздкой викторианской мебелью, Ральф нашел мать на полу у отцовской постели. Тело ее сотрясали рыдания. Она словно обезумела от горя.
— Он умер, Ральф, — всхлипнула она, увидев сына. — Твой отец умер.
— И слава богу.
Ральф позволил годами копившемуся раздражению выйти наружу. Он стоял у постели отца и смотрел на его когда-то привлекательное, а теперь опухшее лицо. Рот его был полуоткрыт. Невидящим взглядом мертвый уставился в потолок. На мгновение Ральф испытал искушение убедиться, что отец действительно мертв. Он нагнулся, чтобы закрыть покойнику глаза, но тут же отдернул руку, словно тот мог его укусить. Ни разу в жизни отец не сказал, что любит его или гордится им, только постоянно унижал и оскорблял, сравнивал с этим выскочкой Джудом Конроем, «золотым мальчиком».
— Он умер! — с этими словами Ральф решительным жестом закрыл простыней тело на кровати. Я позову Атуэлла. Он подпишет свидетельство о смерти. — Ральф посмотрел на мать и рывком поднял ее на ноги. — О ком ты плачешь, мама? — спросил он с искренним изумлением. — Он обращался с тобой как с грязью под ногами. Слова доброго тебе не сказал. Выкинул из своей постели. Изменял тебе направо и налево.
— Я любила его. — Мать сбросила его руку и рухнула в кожаное кресло рядом с кроватью. Ее тщедушное тело утонуло в нем. — Мы были счастливы когда-то.
Ральф истерически расхохотался.
— Что за чушь! В этом доме никогда не было счастья. Соберись. Я пойду позвоню Атуэллу. Где Крыса?
— Пожалуйста, не называй так сестру, Ральф, взмолилась мать. — Иногда ты бываешь таким жестоким.
Он повернулся к матери — высокий, крупный, с глубоко посаженными глазами, большим носом и в свои двадцать восемь уже излишним весом.
— Ты забыла, это не я придумал такое прозвище, а папа. Ну ладно, где Мел?
— Здесь, Ральф, — раздался тонкий голосок со стороны двери. — Неужели он умер? — Мелинда Роган испуганно уставилась на тело на кровати. Потом осторожно вошла в комнату.
— О да, моя девочка, — ответила Мюра Роган, протягивая руки к дочери. На два года моложе Ральфа, Мелинда была очень миловидной девушкой, с тонкими чертами лица, унаследованными от матери, пушистыми каштановыми волосами и серыми глазами.
— Это такой удар для нас, — сглотнула Мелинда.
Она обняла мать, стараясь ее утешить. — Не плачь, мама, — прошептала она, глядя на нее блестящими от сдерживаемых слез глазами. — Против смерти ничего не поделаешь. И он очень плохо обращался с тобой.
— Не всегда, — продолжала всхлипывать Мюра.
— Это когда же? — Ральф набирал номер по телефону, но прервался, услышав слова матери.
Мюра попыталась вспомнить, когда муж был к ней добр.
— До того, как вы родились, и немного после, наконец ответила она.
— Не правда, — возразил Ральф, — ему никогда не было дела до нас.
Он вернулся к телефону и набрал номер доктора.
— Вот возьми, мама, — Мелинда нашла коробку с бумажными салфетками. Слезы заливали лицо матери. Когда-то мама была хорошенькая, но годы страданий исказили ее черты до неузнаваемости.
— Атуэлл будет через двадцать минут, — сообщил Ральф. — Прекрати истерику, мама. Оденься. Этот человек оказал нам большую услугу своей смертью. Теперь мы свободны от него и его издевательств.
— Тебе просто не терпится добраться до его денег, — вспыхнула Мелинда, враждебно глядя на брата. — Теперь ты — глава семьи. И вот что я тебе скажу, Ральф: ты ничем не лучше отца.
Только спустя несколько часов Ральф Роган сумел дозвониться до своего старого врага Джуда Конроя. «Золотой мальчик», любимчик отца. Преуспевающий юрист. Ральф всегда его недолюбливал. Однажды, когда им было по тринадцать, Конрой избил его за то, что Ральф оскорблял новенького — «ботаника», слабака и выскочку, который попал в их школу, получив правительственную стипендию. Ральф никогда не забудет, как лежал на земле с разбитым носом. Забавно бить других детей, но какое унижение — быть избитым самому. И он поклялся, что отомстит Джуду Конрою, герою школы, первому спортсмену, любимцу учителей.
Читать дальше