Вирджиния Хенли: Ястреб и голубка

Барон, как обычно, позаботился обо всем необходимом — тихо, проворно и без суеты.

Нептун проявлял беспокойство, как будто чувствовал, что скоро пойдет мерить сильными мускулистыми ногами мягкий дерн девонширских полей. Хок потрепал коня по холке, потом оседлал его, низким рокочущим голосом шепча ласковые слова, и вывел из конюшни.

— Завтра отведу тебя к кобыле, — пообещал он.

Отпустив поводья и положившись на волю скакуна, Хокхерст ощутил, как наполняется восторгом его душа. По правде сказать, слишком долго они оба были взаперти; обоим требовалось сбросить избыток энергии и жизненной силы, отдав их невозмутимой природе.

Казалось, человек и конь следуют неким предопределенным путем — через просторные луга, мимо усыпанных розами живых изгородей; этот путь в конце концов привел их к очаровательной каменной гостинице в семи милях от города: им и прежде не раз доводилось наслаждаться здесь отдыхом.

Хорошенькая служанка так и взвизгнула от восторга, завидев Хокхерста.

Ее лицо засияло улыбкой, которую ей не удалось бы скрыть, даже если бы она и захотела.

— Добро пожаловать в дом, милорд.

Она присела в глубоком реверансе, а затем поспешила принести ему высокую кружку с крепким местным сидром. Загорелая рука привычно обвилась вокруг талии девушки, хотя ее имя начисто вылетело из памяти, обычно не подводившей Хокхерста. Девонширский выговор девушки ласкал его слух. Эту полногрудую, пышущую здоровьем деревенскую молодку никто никогда не баловал галантным обхождением, но женским инстинктом мать-природа наделила ее ничуть не хуже, чем лондонских куртизанок. Служаночка низко наклонилась над столом, являя взгляду два аппетитных полушария, и загрубевшими пальцами коснулась рукава его бархатного костюма для верховой езды.

— Вам, милорд, не к спеху так уж сразу и уезжать? — затаив дыхание, спросила она.

Он расхохотался и покачал головой, с удовольствием скользнув взглядом по глубокой ложбинке между грудей. Хок наверняка был самым красивым мужчиной из всех, кого повидала на своем веку бойкая девица, и до сих пор она не могла поверить такому небывалому счастью, что время от времени он заезжал позабавиться с ней. Она с трудом перевела дух: резвое воображение уже перенесло ее в каморку на чердаке, на пуховую перину, где можно будет вдоволь наглядеться на могучее крепкое тело, раскинувшееся на кровати и не прикрытое никакими этими шелками да бархатами.

Внизу живота сладко заныло. Девушка протянула руку за пустой кружкой и игриво произнесла:

— Вот я только подолью вам чего-нибудь горячительного для разогрева, а уж вы мне сможете ответить любезностью на любезность потом… наверху.

Хок громко рассмеялся, вспомнив наконец имя девушки.

— С превеликим удовольствием, Полли.

Пока Полли бежала перед ним вверх по лестнице, Хокхерст пощипывал ее за лодыжки, не отказывая себе в удовольствии просунуть руки к ней под юбки и повыше лодыжек. Впереди был час доброй забавы, когда они с хохотом будут кататься по мягкой постели.

Эх, ничто на свете не сравнится с бесхитростной пылкостью деревенской красотки в самом соку!

Обеденный зал в Девонпорт-Хаусе всегда восхищал его: позолоченная люстра филигранной работы на сотню свечей, стол и стулья розового дерева с изящно изогнутыми ножками и гобеленовой обивкой, в которой сочетались цвета абрикоса и светлого лимона. Буфеты с венецианским хрусталем и массивным серебром. Изысканная живопись на стенах.

В каждой мелочи ощущался тонкий вкус Джорджианы: все выглядело столь же нарядно и благородно, как в лондонском доме, хотя Девонпорт располагался в одном из самых диких уголков страны.

Шейн рассыпался в похвалах по поводу великолепных блюд, предложенных за обедом.

— Я взяла сюда с собой повара из Хокхерст-Мэнор. Мы там провели зиму. Так было удобнее — всего сорок миль до Лондона. — Мать на мгновение закрыла глаза, стараясь справиться с участившимся сердцебиением.

Прошло много лет, но всякий раз упоминание об усадьбе Хокхерст-Мэнор приводило ее в смятение.

Шейн заметил, что мать изменилась в лице.

Он знал, о ком она подумала, но не проронил ни слова. Джорджиана уже овладела собой и закончила рассказ:

— Твой отец дважды ездил к королевскому двору, потом у него было множество деловых встреч в усадьбе. Не знаю, что там произошло в последние недели, но внезапно мы собрались домой, и сразу же, как только приехали, с отцом случился удар. Он тает на глазах, и мне так больно это наблюдать.