Вирджиния Хенли - Талисман

— Если я подниму оружие против короля, — осторожно спросил Роберт, — ты пойдешь против меня?

Линкс покачал головой:

— Я вернусь в свои владения в Англию.

— А наместник?

— В последнее время он сильно сдал, здоровье его ухудшается. Думаю, что смогу уговорить его оставить свой пост и тоже вернуться в Англию.

Джори, все утро читавшая больному дяде, теперь спустилась вниз и присоединилась к мужчинам. Посмотрев на Роберта, женщина попыталась догадаться, принял ли он какое-либо решение, но его лицо было непроницаемым.

Брюс взял свои перчатки для верховой езды.

— К сожалению, я должен покинуть вас. Не проводишь ли меня, Джори?

— С удовольствием, милорд.

Роберт вывел коня и усадил любимую в седло. Они ехали молча, пока не добрались до густых зарослей, где спешились и бросились в объятия друг друга. Роберт целовал Джори, пока ее губы не вспухли, как от пчелиных укусов. Наконец она отстранилась.

— Ты говорил с де Бургом? В глазах Брюса застыла боль.

— Любимая, почему ты заставляешь меня делать это, если так сильно любишь меня?

— Разве не понятно? Я хочу, чтобы ты достиг своей цели! Позволь мне принести ради тебя эту жертву. Так ты видел де Бурга?

— Да, но я не касался этой темы… хотя и пригласил его в Лохмейбен.

Джори поднялась на цыпочки и снова поцеловала Роберта.

— Я так люблю тебя! Ты поступаешь правильно.

Он заключил ее в объятия и долго прижимал к своей груди. Затем достал письмо и протянул ей.

— Не передашь ли это Элизабет? Ее отец написал письмо с приглашением приехать в Лохмейбен.

Джори взяла письмо с лучезарной улыбкой и едва сдержала крик отчаяния.

Джейн убрала остывший кирпич, приложенный к ногам Джона де Уорена, заменила его горячим и отмерила изрядную дозу сиропа из вероники и дудника, которым всегда пользовалась для лечения кашля.

— Ты настоящий ангел милосердия, дорогая! Мне повезло, что я сейчас в Дамфрисе со своей семьей. Что бы стало со мной, если б я остался в Эдинбурге?

В комнату вошла Джори и произнесла то, о чем думала Джейн:

— Тебе не следует возвращаться туда, дядя. Всю жизнь ты служил королю, не жалея собственного здоровья. Настала пора уходить на покой. Пусть теперь кто-нибудь другой взвалит на себя эту обязанность.

— Моя милая Джори! Я недавно разговаривал с королем, и мы жаловались друг другу на то, что годы постоянно напоминают о себе. Полагаю, он в ближайшее время назначит совет для управления Шотландией. Одному человеку эта ноша не под силу.

— Какая чудесная новость, милорд! — обрадовалась Джейн. — А пока постарайтесь немного отдохнуть.

Женщины вышли из комнаты.

— У меня есть письмо для Элизабет от ее отца. Не хочешь ли пойти со мной, чтобы отдать его?

Джейн с грустью посмотрела на подругу. Джори явно нуждалась в поддержке.

— Конечно же, пойду.

Элизабет была вне себя от счастья, когда Джори вручила ей письмо благородного Эдуарда де Бурга, графа Ольстера. Прочитав его, девушка радостно закружилась в танце.

— О, мой отец собирается гостить у Брюсов целую неделю и хочет, чтобы я присоединилась к нему! — распевала девушка на все лады.

Щеки ее разрумянились. Джори и Джейн понимающе переглянулись.

— Ой, мне понадобится новое платье! — спохватилась Элизабет.

— И не одно, — поддержала ее Джори. — Ты должна приобрести дюжину новых нарядов. Не забывай, что Роберт Брюс — самый завидный жених во всей Шотландии.

Лицо Элизабет стало пунцовым.

— Мне нужно рассказать обо всем Мэгги и Молли. Они так обрадуются! Джори, ты должна поехать в Лохмейбен вместе со мной!

— Что за глупости ты говоришь? Я уже научила тебя всему, что знаю сама. Разве я не сделала Джейн настоящей леди? Теперь твоя очередь, Элизабет. Пора тебе распустить лепестки и превратиться в яркий, пышный цветок.

Когда девушка убежала к своим служанкам, Джейн с восхищением взглянула на подругу.

— Какая ты благородная и бескорыстная, Джори! Я бы никогда не смогла так поступить.

— А теперь ты начинаешь говорить глупости. У кого я могла научиться всему этому, если не у тебя?

В Лондоне в большом зале Вестминстерского дворца состоялся суд над Уильямом Уоллесом. Ему предъявили нескончаемый список обвинений, и поскольку король объявил мятежника вне закона, ему не позволили защищать себя. Он был тут же признан виновным и приговорен к повешению и четвертованию. Рассказы очевидцев казни достигли Шотландии, и англичане и шотландцы были потрясены необыкновенной жестокостью наказания. Говорили, что сначала Уоллеса привязали к хвосту лошади и протащили через весь город, после чего на его шею накинули петлю и повесили, но затем полуживого сняли с эшафота. Ему отрезали гениталии, а потом выпустили внутренности и сожгли их на костре. Все это время Уоллес был еще жив.