Ханна Хауэлл: Жених-горец

— А вы уверены, что он не солгал? — Илза заметила, то ее слова ошеломили братьев. — Мы знаем об этом только с его слов, а, как я заметила, его словам нельзя особенно доверять.

— И все же мы едем, — твердо произнес Сигимор. — Если выяснится, что все это — ложь, очередная уловка, то мы найдем этого человека — как ястреб находит свою добычу.

Раздались одобрительные возгласы, и Сигимор кивнул.

— Итак, Сомерлед останется здесь. И Александр — тоже: его жена скоро должна родить первого ребенка. Они также могут присмотреть за нашими младшими братьями. Я, Гилберт, Ранульф, Элиас, Тейт, Тамас, Брайс и Бронан поедем с тобой. С нами еще отправятся несколько наших людей, да и двое кузенов, думаю, тоже не откажутся.

— Так это почти целая армия! — запротестовала Илза.

— Этого хватит, чтобы придать вес нашим словам, но недостаточно, чтобы бросить ему вызов.

Илза пыталась отговорить их от этого жуткого плана, но ей это не удалось. Когда за братьями захлопнулась дверь, она закрыла лицо руками, стараясь сдержать слезы. Она уже много плакала, хватит. Легкое прикосновение заставило ее отвлечься от грустных мыслей. Она повернулась — за ее спиной, ласково положив ладонь ей на плечо, стояла Гейл, компаньонка Илзы и кормилица ненасытных близнецов. Эту несчастную девушку однажды жестоко изнасиловали, после чего семья отвернулась от бедняжки. Но на этом злоключения ее не закончились. Через некоторое время она потеряла единственное, что могло бы вернуть ей радость жизни, — своего неродившегося ребенка, и теперь, живя у Илзы в доме, она панически боялась мужчин, ходила словно тень, ничему не радовалась и непрестанно скорбела по своей утрате. Когда братья Илзы приходили к ним, Гейл всегда пряталась в потайное место и не показывалась, пока они не покидали дом.

— Вы должны поехать, — тихим голосом проговорила Гейл.

— Я знаю, — ответила Илза. — Когда он не вернулся за мной и даже весточку не прислал, узнав, что родились малыши, я поняла, какую глупость я сделала. Сойдясь с ним, я совершила роковую ошибку. И спрятала свое горе глубоко внутри. И поверь, я совсем не хочу снова все это пережить.

Гейл подняла плачущего Финли и передала его матери, а затем взяла на руки Сирнака. Несколько минут Гейл и Илза наслаждались тишиной и покоем, кормя младенцев. Однако, глядя на своих сыновей, в их большие синие глаза, Илза невольно вспоминала того, чье семя дало им жизнь. Боль все еще съедала ее изнутри: глубоко спрятанная, затаившаяся и, Как считала Илза, неизлечимая.

Несколько коротких счастливых недель она ощущала себя любимой, желанной и даже красивой. Ей было двадцать лет, и многие уже считали ее старой девой, и тут Илза вдруг привлекла внимание мужчины. Очень красивого мужчины. Она вздохнула. И как это не насторожило ее? Красавцы обычно даже не смотрят на таких, как она. Да по правде говоря, ни один мужчина на нее никогда и не смотрел. Она позволила вырваться наружу своему одиночеству, неудовлетворенной страсти и жажде любить и быть любимой, и это затмило ее разум. Если Илза поедет к этому человеку, как хотят ее братья, она лишний раз докажет всем, что совершила глупость. Хотя, конечно, она никогда его не забудет, сказала себе Илза.

— Вы должны сделать это ради детей, — уговаривала ее Гейл, поднимая Сирнака. Положив его себе на плечо, она ласково похлопала младенца по спинке, чтобы он срыгнул воздух.

— Я это знаю, — кивнула Илза, проделывая то же с Финли. — Имущество их отца принадлежит им по праву рождения, и я не могу позволить, чтобы у них его украли. Даже если у малышей и есть право на наследство, все задуманное удастся лишь в том случае, если сказанное им не окажется ложью. Но тебе придется поехать с нами.

Гейл кивнула:

— Не беспокоитесь, я справлюсь. Когда приходят ваши братья, я прячусь не потому, что боюсь их, а потому, что они такие большие… Они заполняют всю комнату, и мне становится нечем дышать. Когда мы отправимся в путь, я уж найду, куда ускользнуть от ваших братцев. — Она вдруг нахмурилась. — Я только не смогу находиться в помещении, если там будет много мужчин одновременно… Я знаю, что ваши братья не причинят мне зла, но пока этого мало, чтобы я смогла заглушить свои страхи.

— Я тебя понимаю…

— А вы все еще любите того человека?

— Думаю, что да, хотя это ужасно глупо, по правде сказать. Но похоже, пришло время перестать прятаться только из-за боязни, что кто-то причинит мне боль. Ради детей я должна как можно больше вытрясти из этого ублюдка, но теперь мне начинает казаться, что я делаю это и ради себя тоже. Мне нужно посмотреть в глаза этому дьяволу, понять наконец, почему я была такой наивной, и научиться с этим справляться. Он сидит себе дома и надеется, что я никогда больше не появлюсь в его жизни. Сейчас самое время явиться и напомнить ему об ответственности. А уж потом я приложу все силы, чтобы превратить его жизнь в ад.